― Почему ты не зовешь меня по имени больше, Георг, ― продолжала она, ― неужели надоело лгать? А почему больше не шутишь и не балагуришь? Неужели прощаешься так?
С каждым новым словом ему хотелось сжаться в комок, стать меньше, незаметнее, а она все била наотмашь. Принц понимал все, кроме того, отчего ему так больно это слышать, отчего ему так не нравится с трудом сдерживаемая холодная ярость в голосе принцессы.
Наконец, она замолчала, одним глотком допила остывший кофе. Они сидели в тишине, рассматривая облетевшие деревья дворцового сада. Девушка и ее убийца сидели бок о бок на прекрасной террасе.
Принц не знал, но у представления был зритель. Даже два, если считать и мертвых тоже. Амалия стояла прямо за его спиной, не производя ни одного лишнего звука, почти не дыша. Она наблюдала с мрачной, холодной усмешкой, скрытая своими чарами. Дважды их с Анной взгляды пересекались, и ведьма почти с ужасом понимала, что замечена. Но смотрела Анна не на нее, сквозь дымку до боли знакомых чар тетушки принцесса рассматривала Александра. Он стоял, совсем такой же, как во сне, только более умиротворенное лицо, только более сосредоточенный взгляд, не омраченный горячкой оборота. Стоял и чуть растерянно улыбался, замеченный впервые после смерти, не считая дома Делии. Не выдержав, он крикнул что-то, но Анна не разобрала, только чуть нахмурилась, повергнув в шок не подозревающую о чужой пантомиме Амалию.
Уже позже, когда Георг ушел, не выдержав молчания, Амалия опустилась на место принца, развеивая заклинание движением руки, но племянница только небрежно отмахнулась, вглядываясь в призрака. Глаза его так и сияли от нежданного счастья.
― Скажи еще раз, прошу, ― произнесла Анна медленно, ― скажи громче.
Анна снова велела устроить ненавистные танцы, и Оливер проснулся, уже предчувствуя многочасовое стояние за спинкой ее трона, пока она с улыбкой кружится в танце с очередным партнером. Это началось совсем недавно, раньше такое поведение ей было не свойственно – она танцевала почти только с Оливером и с крайним недоверием относилась к подобным увеселительным мероприятиям.
Солнце было уже высоко, и регент, быстро умывшись, натянул привычно темные одежды. Скривившись, бросил взгляд на новенький изумрудный жилет, который Анна подарила не весть с какой радости, настоятельно порекомендовав появиться в нем на сегодняшнем маленьком балу. Почему только жилет, если желает, чтобы он оделся в тон к ее новому платью? Дверь спальни он распахнул в некотором раздражении, быстрым шагом пересек гостиную, уже почти вышел, когда заметил в кресле Анну. Она сидела, уткнувшись в очередную книжку, в его любимом кресле у окна. Светлое платье делало ее такой воздушной и легкой, что Оливеру в голову неожиданно пришли мысли о безе.
― Доброе утро, Анна.
― Доброе утро, регент, ― пробормотала она, ― погоди минутку, я дочитаю абзац.
Приблизившись, Оливер сел на корточки, разглядывая крайне серьезное лицо без остатков сна. Давно проснулась. Брови сведены, нижняя губа прикушена, значит, действительно интересно, иначе оторвалась бы сразу.
― Не смотри на меня так, ― захлопнув книгу, она улыбнулась и, наклонившись, прижалась лбом к его лбу. ― Что тебе снилось? Отдай мне немного твоих снов.
― Снилось, как ты заставляешь меня надеть глупый зеленый жилет, а я отказываюсь.
― Да, я видела тот же сон, ― рассмеялась Анна, откидываясь назад. ― Только в моем сне я все же упросила тебя сделать это.
― В моем тоже. Давно ждешь?
― Кофе успел остыть.
Оливер отхлебнул совсем холодный кофе из ее полупустой кружки. Надкусанное печенье лежало рядом с большим нетронутым яблоком. Его завтрак, очевидно, был съеден в ожидании, поэтому, крикнув камердинеру принести свежий кофе, регент потрепал Анну по волосам. Всегда приятно, когда подопечная не страдает от отсутствия аппетита.
― Оливер, подари мне свое графство.
Регент пораженно уставился на принцессу. Такого разговора еще ни разу не заходило, поэтому на минуту он почувствовал себя в тупике, не зная, чего ждать от Анны. Она смотрела очень внимательно, не улыбалась.
― Хорошо, если ты серьезно. А зачем тебе это?
― О, небо, ― выдохнула Анна раздраженно. ― Оливер, зачем мы боремся за твое графство, если ты готов отдать его первому встречному? Не спросил зачем, не выставил условий. А если я завтра выйду за другого, а ты уже отдал мне свои земли? Куда ты поедешь?