Манипуляторша сверлила принца взглядом в ответ. На его лице застыла маска задумчивости, и ей оставалось только гадать, к чему он придет в итоге, хотя события последних месяцев показали, что едва ли к чему-то хорошему. Между ними не осталось той нежной привязанности, которой она когда-то столь умело воспользовалась для достижения своих целей. И все же он ее не бросит. Абсолютно точно. Ритуал уже запущен, и у него нет выбора.
Когда она объясняла ему свой план, им двигало только чувство вины. Ну, еще глупость, которая заставила довериться той, что так искусно лгала в его интересах до сих пор. Когда она однажды пропала, он не слишком удивился, только расстроился, что это произошло в самый разгар их дружбы. И все же, такое постоянно происходит с людьми ее темперамента, хотя ей и было затеряться сложнее, чем среднестатистическому горожанину. Появившись, она была так нежна и прекрасна, это была словно не та девчонка, с которой он проводил столько времени с самого детства, которой он писал множество писем с кучей ошибок о собственных проказах и шалостях. Она даже внешне на себя похожа не была, голос был таким взрослым, мысли – такими четкими. Она не лепетала, как хочет над кем-то подшутить, она требовала причинить боль.
Почему он сдался, он и сам понять не мог, пока она не раскрыла все карты. Заручившись согласием, она призналась, что уже начала ритуал, который помог бы ей решить ее проблемы. Магия, конечно, под запретом в Октилии не была, в отличие от убийств, поэтому Георг без лишнего бахвальства откровенно признавался самому себе: он испугался. Тем не менее, его согласие было пустой формальностью, потому что Фелисити уже вплела его в чары, использовав откуда-то добытые волосы.
― Ну, как же, срезала у тебя локон, когда мы виделись в последний раз.
Георгу оставалось только слушать ее речи.
― Ты и только ты сможешь сделать это. Только подумай, как много пользы нам это принесет.
Моргнув, он уставился на Фелисити уже осмысленно.
Нужен ли ему союзник, который втянул его в это дело без его согласия? Пожалуй, нет. Осталось только узнать, как заменить ее на ритуальном камне нужной жертвой, и его жизнь наладится вновь.
― Я что-нибудь придумаю, ― пробормотал он, вспоминая блестящий шелк волос Миланы.
Статс-дама будущей королевы весело проводила время в ее же компании. Анна решила провести вечер с собственными фрейлинами в своей гостиной, что было настолько нетипично, что Оливер до последнего не верил. Пришел с папкой бумаг, посмотрел пару минут на щебечущее облачко девиц вокруг улыбающейся Анны и вышел, хлопнув дверью.
― Ну, вот, ― вздохнула принцесса, ― спугнули мне регента, девушки. Кто хочет нести мой шлейф на нашей свадьбе?
Девицы завизжали, Милана поморщилась от пронзительного звука, но тут же радостно рассмеялась, наполненная счастьем от решения принцессы. Ее мысли безраздельно занимал Георг, и все об этом знали.
― Ваше высочество, вы действительно выходите замуж за господина графа?
Анна с усилием сделала серьезное лицо.
― К сожалению, я была скомпрометирована, а это не оставляет мне другого выбора.
― Но вы принцесса, могли бы приказать всем молчать, ― робко пролепетала одна из фрейлин.
― Хотя это бы и не помогло, ― поддержала другая. Девицы прыснули.
Настроение у Анны было самое радужное, да и скрыть своего отношения к Оливеру она бы не смогла при всем желании. Все то, что раньше выглядело дружеским жестом регента к подопечной, теперь приобретало совсем иной смысл, который не оставлял пространства воображению. Переглядывания, прикосновения, шепот теперь не казались способом выказать ободрение молодой принцессе. А привычно лежащая во время приемов на ее плече или спинке трона ладонь регента теперь выглядела собственническим жестом. Даже ей самой он казался почти интимным, от чего пробирала дрожь. От этого отношения немного изменились, и они стали гораздо меньше времени проводить наедине, стараясь обеспечить благопристойность присутствием Амалии или кого-то из фрейлин.