Придворные в свою очередь прибегали к множеству уловок поначалу. Когда регент объявил их с принцессой волю в день ее семнадцатилетия, сначала никто не поверил его словам, зато потом возликовали десятки высокородных молодых и не слишком дворян. Анна смотрела на гостей и пыталась представить, кто из них будет жить во дворце, сколько их будет, как много денег придется тратить на их содержание. С этим аспектом она не ознакомилась, оставив его для разбирательства Оливеру. Ей самой были безразличны сплетни, хотя регент и пытался объяснить, насколько они вредят репутации.
― Ты пойми, они будут продолжать говорить. Наши покои совсем рядом, отделены одной стенкой. Они будут шпионить под дверьми и ходить вокруг да около, ― сопротивлялась тогда Анна.
― Ничего, выставим охрану, ― легкомысленно отмахивался Оливер. ― В любом случае, тебе нужна фрейлина, даже не одна, тебе нужна свита. Как будут смотреть на нас монархи, которые приедут на твое совершеннолетие?
― Мне кажется, проблемы кроются не в отсутствии у меня фрейлин, а в отсутствии у тебя известной всем фаворитки. Заведи себе женщину так, чтобы все об этом знали.
Оливер злился, но на том разговор и заканчивался. Он был не из тех мужчин, кто любит или даже считает нормальным выставлять напоказ личную жизнь. В общем, регентом все же был он, поэтому придворным были открыты двери дворца, штат прислуги пришлось значительно расширить. Всем этим заниматься пришлось регенту лично, поскольку отбор ближайших к королевской семье, то есть Анне и ему самому, лиц он не доверял никому.
Глава 3. Сон
Целый год до совершеннолетия принцессы Анна провела в состоянии войны с придворными. Правила приличия она соблюдала неукоснительно, поэтому война была холодной. Довольно быстро образовались клики, состоящие из тех, кто по положению или материальному состоянию был примерно на равных, и Анна развлекалась тем, что, приближая к себе то одну, то другую, стравливала придворных между собой.
Являясь первопричиной интриг, она была, тем не менее, выше них. Достопочтенные лорды и леди готовы были грызться за скупое внимание принцессы, потому что регент его в целом никому не уделял. Слуги подобраны были неболтливые, сплетен никто не пускал, хотя такой эффект был достигнут только после нескольких показательных увольнений со штрафами за измену. Да, регент, не скромничая, изменой звал любое распространение их с Анной личной информации.
Единственным способом достоверно узнать что-то о жизни коронованных особ – было сблизиться с ними самими. Вот здесь и крылась основная проблема. Штат фрейлин, которыми так долго угрожал ей регент, Анна все же набрала, но ничем с ними не делилась, да и времени в их компании проводила необыкновенно мало. Оливер с недавнего времени стал допускать ее на советы министров, кроме этого, она разбирала корреспонденцию, жалобы уровня королевского суда и еще множество важных вопросов. На чаепитие в компании приближенных женщин оставалось в лучшем случае два часа, и то не каждый день. Время перед сном она упорно проводила вдвоем с регентом, хотя это начисто стирало весь эффект от приглашения придворных.
― Оливер, объясни, зачем они здесь находятся, если мы с тобой все равно по вечерам сидим в моей гостиной вдвоем? ― допытывалась она. ― Это просто трата денег.
― Ничего, у нас в казне есть достаточно свободных средств, чтобы позволить себе такую малость, как придворные, ― уткнувшись носом в документы, отвечал он. ― Но, раз уж ты так хочешь, ― в усталом голосе явно послышалась улыбка, ― мы можем пригласить твоих фрейлин.
Фрейлины, действительно, были приглашены, даже неделю исправно приходили, но, поскольку принцесса не реагировала на них, перебрасываясь раз в полчаса парой слов с Оливером, а час был поздний, они вдруг обнаружили страшную истину. Во-первых, они самым наглым образом засыпали в своих креслицах у камина. Во-вторых, принцесса даже не обращала внимания на этот проступок. В-третьих, Анна и Оливер действительно занимались делами по вечерам в ее девичьих покоях. В общем, постепенно фрейлин приходило все меньше, а к концу второй недели Оливер вдруг заметил, что они работают в полном одиночестве, как и раньше.
― Что ж мы с тобой за правители такие скучные? ― воскликнул он в негодовании.