Изо всех сил Оливер пытался не корить себя за то, что покинул Анну, убеждал себя, что это только ее испытание, что он и так сделал все, что мог, пусть и не осознавая этого, что ей давно пора повзрослеть. Только легче от этого не становилось, он уже дважды порывался выехать в столицу, но только неимоверным усилием воли оставался на месте – в любом случае, уже ничего не исправить.
«Она жива. Она жива. Она жива. Она жива».
― Ваша милость, подать кофе?
― Что?
Торбен смотрел пристально и участливо. Совсем не то, что сейчас нужно Оливеру. Ему бы побыть наедине с собой или почувствовать немой укор.
― Да, с булочками. ― Оливер помолчал миг и уже в спину управляющего добавил: ― И мясом. Вяленым. И приготовьте мне провизии, пойду на охоту на ночь.
Нужно прочистить голову, а это лучше всего делать в лесу. Ближе к горам, ближе к проклятым шахтам.
Она когда-то спросила, отдал ли бы он ей свое графство. Он тогда не раздумывая согласился, но теперь, оказавшись в родных землях, почуяв зов, который в столице почти не ощущался, уже не был столь уверен. Умер ли там кто-то, пока его не было? Вход закрыт, но искатели золота находятся всегда, а металл там, глубоко под землей, куда дороже золота, дороже всего в этом мире.
Никому Оливер не говорил, что когда-то давно, когда были живы родители, пробрался к запретному входу, пробрался и целый день его караулил. Из провала пещеры одуряюще пахло лимонами, он щурил глаза в темноту и подставлял лицо солнечному свету. А когда светило спряталось за горами, побежал домой, что было мочи.
Но позже, много позже он все же решился и вошел. Тогда ему нечего было терять, тогда он хотел умереть, никогда не чувствовать больше ничего. Но тьма прошептала, что время его не пришло, что он может убираться. Под ногами тогда что-то податливо хлюпало. Он выбрался на свет, будто кто-то выталкивал из проклятых копей, и все ботинки были облеплены раздавленными лимонами. Может, теперь тьма тоже даст совет?
Никогда Оливер не рассказывал о том, что произошло тем днем, да и некому было сказать. Может, Анна и заслуживала доверия, только это было слишком опасно. Те, кто входил туда для добычи руды, ни о каких голосах не говорили, лимонов с собой не приносили, да и вообще просто работали, пусть и в очень тяжелых условиях. Излучение убивало их, но едва ли кто-то общался с тьмой. А это было уже подозрительно, даже слишком подозрительно для регента юной королевы, за это могли пусть не сжечь, но долго изучать точно. Маги в королевстве особенной поддержки от власти не имеют, зато над своими суд вершат сами, а кто он после такого необычного происшествия? Один из них?
Тем не менее, сейчас его что-то вело, тащило к шахтам, он чувствовал правильность этого зова и больше не хотел противиться, пусть даже это принесет погибель.
Амалия все еще шла, она старалась не задерживаться, и все же тут и там останавливалась напитать землю магией, самой взять излишек, пообщаться с людьми. Цель ее была все ближе, но в день солнцестояния она прибыла, наконец, в лес графства Истван. Иронично, но пришлось уйти так далеко, чтоб встретиться вновь. Только на этот раз у нее совсем иная миссия, ей не нужно больше разговаривать с Оливером, не нужно строить из себя колдунью, не нужно даже варить глупые зелья и стараться связать его с собственной племянницей. Здесь ее роль незаметна, здесь она должна взять на себя задание невидимо сопровождать бывшего регента Анны.
Дорогу к заброшенным копям она знала хорошо, не раз здесь бывали с Анной, да и самой доводилось ходить. Слишком близко к ним находиться Амалия не могла, да и не было необходимости терпеть воздействие. Она ждала.
Ходила по неприметным звериным тропам, собирала накопленные за год воспоминания леса. То, что видела, ей откровенно не нравилось, хотя она вообще редко оставалась довольно. И все же живность здесь почти не водилась. Это и так было заметно.
«Амалия».
Голос в голове. Опять. Как обычно здесь, только почему так громко.
«Дитя мое, иди ко мне».
Раздраженно вздохнув, она поменяла направление движения – слишком близко подобралась к копям.
Оливер пришел на второй день к ночи. Она к тому времени уже совсем устала сопротивляться зову копей. Как и все ведьмы, чересчур чувствительная Амалия слышала зов духов. Поэтому была особенно рада, когда Оливер все же ступил под своды леса. Он шел шумно и довольно быстро, совсем как в ее видении, точно ориентируясь в с детства знакомом лесу. Амалия едва поспевала. За спиной графа покачивалась полупустая сумка с провизией, сам он был одет невзрачно, что совсем не вязалось с образом, который запомнила ведьма. И все же он оставался собой.