На следующий день он и сам пустился на поиски, и к вечеру убедился, что шевалье в городе не появлялся. Баск до того расстроился, что даже заподозрил Кокардаса в злом умысле: мол, тот специально отправил его в заведомо ложном направлении. Придя к этой мысли и глубоко оскорбившись, Лаго пообещал себе, что, если его пребывание в Бургосе и впрямь окажется безрезультатным, он немедленно после возвращения по-свойски поговорит с гасконцем.
«Потерплю до завтра, – решил он. – Если до полудня я не встречу господина Лагардера, то мне придется вернуться в армию. Может, наш командир уже нашелся… В крайнем случае, я и сам могу попытаться найти его. Еще неизвестно, кто окажется проворнее – я или Кокардас. Решительно, этот гасконец слишком болтлив; конечно, он умеет пользоваться случаем, но это вовсе не значит, что он всегда говорит и поступает правильно!»
В эту ночь Антонио Лаго спал плохо и проснулся в отвратительном настроении. Тем не менее, он решил покинуть город лишь после того, как еще раз – для порядка – проедет по его улицам.
На пыльной мостовой его немедленно окружила стайка маленьких попрошаек, которыми кишат все испанские города. Оборванцы тут же затянули свое вечное:
– Рог Dios, senor, un cuarto! Una lemosina![2]
Какая-то девчонка лет двенадцати особенно досаждала Антонио.
– Пошла прочь! – не выдержав, закричал он; потом, смягчившись, спросил: – Зачем тебе деньги, которые ты выпрашиваешь у меня?
В глазах ребенка блеснул радостный огонек.
– Я хочу купить себе тамбурин, чтобы петь и танцевать, как та цыганка, которую я видела на площади перед дворцом губернатора.
Цыганок в Испании бессчетное множество, однако редкая из них умеет плясать по-настоящему. Баск заинтересовался. Ему захотелось собственными глазами увидеть замечательную танцовщицу.
– Так ты говоришь, она искусная плясунья? – переспросил он.
– Не веришь? Пойдем со мной, и ты сам убедишься. Она обычно бывает с подругой, но та такая грустная: мне кажется, что у нее большое горе, которое заставляет ее плакать.
Но Лаго уже не слушал рассуждений девочки.
– Веди меня, – бросил он, беря нищенку за руку. – Может, ты уже сегодня получишь свой тамбурин.
Мысль о том, что он, кажется, напал на след девушек, которых разыскивает Лагардер, гнала его вперед, так что он едва не бежал.
Обрадованная его словами, девчушка что-то весело щебетала; вскоре они оказались на площади и увидели донью Крус и Аврору.
Баск замер.
– Боже мой, это они! – прошептал он. – Но почему здесь? Ведь командир ищет их в Пенья даль Сид… И почему им приходится развлекать публику?.. Ничего, скоро я все узнаю и помогу им! А я-то собрался уезжать! Получается, что я бросил бы их здесь на произвол судьбы, – а ведь они наверняка нуждаются во мне!
Первым его побуждением было пробиться сквозь толпу и встать в первый ряд. Однако он быстро отказался от этой затеи, сообразив, что предстать перед ними здесь, в самом центре вражеского города, будет опасно. Девушки могли выдать себя неосторожными словами и угодить в темницу как французские шпионки.
Когда подруги направились в гостиницу, где они остановились на ночлег, Антонио последовал за ними.
– Хочешь прямо сейчас получить свой тамбурин? – спросил он у девчушки, покорно шагавшей за ним.
С тем же успехом можно было спросить ее, хочет ли она иметь блестящую королевскую корону.
– А что мне надо сделать? – быстро поинтересовалась она.
– Ничего особенного. Ты пойдешь в гостиницу и скажешь, что тебя послала одна знатная дама, и ты хочешь поговорить с цыганками…
– Но ведь мне придется соврать…
– Совсем немножко, – с улыбкой ответил Лаго. – Впрочем, выбирай: ложь или тамбурин.
Выбор был сделан, и нищенка спросила:
– А что я им скажу?
– Когда ты останешься с ними наедине, ты спросишь их, не могут ли они немедленно встретиться с человеком по имени…
Он запнулся, раздумывая, стоит ли называть свое имя.
– Так ты, значит, влюблен в них? – спросила плутовка с той хитрой улыбкой, какая бывает у маленьких бродяжек, привыкших к вольной жизни, где на каждом шагу перед ними разыгрывается любовный спектакль, актеры которого не считают нужным скрывать от кого-либо свои чувства.
– Какая тебе разница? Ты только назовешь им мое имя: Антонио Лаго.
– А потом?
– Это все. Когда ты принесешь мне ответ, я куплю тебе твой тамбурин… правда, с одним условием…
– С каким?
– Ты никому и никогда не расскажешь о случившемся…
Величественным жестом, к которому испанцы приучены с самого детства, и который вызвал у баска насмешливую улыбку, маленькая нищенка вытянула руку в сторону собора и произнесла:
– Клянусь Христом, что никому ничего не скажу!
Затем она стремительно проскользнула в гостиницу. Ее не хотели пускать, и она мгновенно выдумала целую историю про богатую даму, желавшую во что бы то ни стало залучить к себе во дворец танцовщиц-цыганок. Девчонка врала так вдохновенно, что вместо привычных затрещин, коими обычно награждали нищенок владельцы трактиров, ее встретила угодливая подобострастность. Спустя четверть часа Лаго вручил девочке вожделенный тамбурин и, поцеловав ее, распрощался с ней, а еще через несколько минут навстречу Антонио радостно порхнула донья Крус.
Аврора де Невер сидела, обхватив голову руками и забившись в угол, словно раненый зверек; она молчала, уставившись недвижным взором куда-то вдаль. Однако при виде Лаго она встрепенулась.
– Где шевалье де Лагардер? – тревожно спросила она.
Баск понял, что от его ответа зависит, продолжит ли она тягаться с судьбой или же окончательно утратит надежду.
– Еще два дня назад мы были вместе, но сейчас он покинул нас и отправился за вами туда, где думал вас найти…
– Боже! – воскликнула Аврора. – Господи, пощади его, сделай так, чтобы он не приехал в Пенья дель Сид в самые страшные минуты!
И, ломая руки, она устремила свой взор к небу. Лаго ничего не знал о взрыве, однако же сразу понял, что в замке, куда отправился Лагардер, разыгралась какая-то новая драма. Решив не волновать мадемуазель де Невер, он открыл ей лишь половину правды.
– Господин де Лагардер, – произнес он, – уехал один, но в этот час к нему уже присоединились господа де Шаверни, Кокардас и Паспуаль. Скорее всего, они все вместе вернулись в армию.
– В армию?
– Ну конечно. Французская армия успешно воюет в Испании, а шевалье возглавляет полк, который уже успел отличиться в боях с врагом и немало способствовал недавней победе.
– Что вы говорите?! – воскликнула Аврора, и глаза ее заблестели от гордости за Анри. – Значит, шевалье получил звание полковника?
– Я этого не говорил… Он не полковник и даже не капитан, потому что отказался от всех чинов: он просто командир Королевского полка Лагардера, в котором числятся четыре храбреца: господин де Шаверни, два учителя фехтования – Кокардас и Паспуаль, и я…
– Он как всегда безрассудно храбр! – прошептала Аврора.
– И Шаверни тоже, – столь же гордо произнесла донья Крус. – Что ж, сестричка, едем: в нашем присутствии они станут еще отважнее!
– Замолчи! Неужели мы обретаем наших возлюбленных лишь для того, чтобы шальная пуля или ядро вновь похитили их у нас?
– Так, значит, вы свободны? – спросил Лаго.
– Как птицы, вырвавшиеся из своей клетки, – ответила цыганка.
– На которых, впрочем, наверняка расставлены новые силки, – прибавила Аврора. – А сами вы почему оказались в Бургосе? Кто послал вас к нам?
– Думаю, что само Провидение! Но мой рассказ будет так долог…
– И, тем не менее, мы должны знать все, – присоединилась к подруге донья Крус. – Садитесь и выкладывайте без утайки то, что произошло после нашего отъезда из Байонны. А потом придет наша очередь исповедаться.
Антонио Лаго знал, что в Испании гораздо чаще, чем в иных странах, у стен неожиданно вырастают уши. Только после того, как он удостоверился, что их никто не подслушивает, он решился поведать девушкам обо всех подвигах, совершенных шевалье в Испании. Услышав в коридоре чьи-то шаги, он умолк. Но тревога оказалась ложной: хозяйка гостиницы провожала нового постояльца в отведенную ему комнату. Когда шум затих, Антонио шепотом продолжил рассказ.