Не дав Волкову вдохнуть этот пыльный прах осуждения, архиепископ поднял второй свиток. Он был из тончайшего, почти эфемерного пергамента, перевязан изысканной золотой нитью, сверкавшей, как змеиная кожа. — Свиток Власти. — Голос его стал опасным, интимным шепотом, от которого по коже бежали мурашки. — Земля Винцлау – не игрушка для честолюбивых игр юнца Сигизмунда или прихоти далекого императора. Она ранена. Ослаблена ересью и дурным правлением. Ей нужен правитель. Сильный – дабы сокрушить врагов. Но не тиран – дабы не оттолкнуть верных. Богобоязненный – дабы вести паству. Но не фанатик – дабы не сжечь все дотла. Правитель, который возведет свой трон… — Архиепископ сделал паузу, его взгляд впился в Волкова, «…под благословенной сенью Матери-Церкви. Чьим единственным и истинным духовным пастырем… — Он снова подчеркнул паузу, — …буду я.»
Золотая нить со свистом разрезала воздух, когда он бросил свиток рядом с первым. — Это – альфа и омега. Основа, на которой зиждется все остальное. Найдите среди местной знати человека… достойного. Не по крови, но по уму и верности. Лояльного… Ланну. Убедитесь – любыми средствами – что его голос на грядущем ландтаге заглушит все прочие. Сделайте его маркграфом в сердцах прежде, чем он им станет по праву.
Золотая нить разрезала воздух, когда он бросил его рядом с первым. — Это – главная цель. Основа всего.
Третий свиток был свернут небрежно, кое-как, перевязан грубой, грязноватой бечевкой. Архиепископ взял его кончиками пальцев, с выражением глубочайшего презрения, словно поднимал падаль. — Свиток Чистоты. Или, скорее, – Отбросов. — Он фыркнул. — Мой собрат в Винцлау… архиепископ Готфрид. Дряхл. Беспомощен. Растоптан. Попал под каблук какой-то пронырливой горожанки, выдает эту шлюху за свою «духовную дочь». Скандал, пахнущий дерьмом на весь архиепископат! Он дискредитирует сан, роняя его до уровня площадного фарса! Его слабость – открытая дверь для ереси, разврата и интриг Карла Оттона! Убедите его… — Голос архиепископа стал ледяным, — …что путь на заслуженный покой – единственное благо для его старческой души и для Церкви. Убедите мягко… но неотступно. Мы найдем ему достойную замену. Истинного слугу Господа… — Взгляд его снова метнулся к Волкову, — …и Ланна. Очистите эти авгиевы конюшни, генерал. Чтобы новая власть дышала не смрадом, а чистым воздухом Веры. — Он швырнул свиток на стол, где тот лег, как плевок.
— Я не указываю тебе путь. Я даже не открываю перед тобой двери. Я только указываю, где они находятся. Если войдёшь — Церковь даст тебе поддержку. Кровь, золото, благословение. Власть без веры — прах. А вера без меча — только звук.
Архиепископ умолк, уставившись на Волкова. Его взгляд был тяжел, как свинец. Боль под левой ключицей генерала вспыхнула ярко – не от гнева, а от а от внезапного осознания бездны, в которую его толкают.. Три свитка. Три головы гидры. Три невыполнимые, взаимоисключающие задачи. Поймать неуловимого демона и его марионеток. Посадить на трон Винцлау куклу, дергаемую за нитки из Ланна. Свергнуть архиепископа, пусть и дряхлого.. И все это – под носом у герцога и его соглядатаев. Цена отказа – немедленный гнев Церкви, крах всех планов, клеймо вероотступника. Цена согласия – рабство у этого хищника в рясе, и чувство, что ты предал сам себя – грех, который не смоешь никакой святой водой.
Волков склонил голову, прямая глаза, в которых бушевала буря. Голос прозвучал глухо, но с железной четкостью, выкованной годами приказов:
— Будет исполнено, Ваше Высокопреосвященство. Первые шаги… уже сделаны. Тень Тельвисов отбрасывает длинные щупальца. И одно из них… — Он поднял голову, встретив ледяной взгляд архиепископа, — …мы уже нашли и отсекли. В Туллингене.
Архиепископ едва заметно кивнул, в его глазах мелькнуло что-то похожее на удовлетворение паука, почувствовавшего дрожь в паутине.
Глава 12. Огни Инквизиции и Шепот Бездны
Подземелья архиепископского дворца в Ланне не были просто казематами. Они были высечены в живой скале, пульсирующей сыростью и холодом. Влага сочилась по стенам, как слезы камня, воздух был густым, удушающим коктейлем из запаха плесени, горелой смолы, ржавого железа, экскрементов и вездесущего, въедливого страха. Сюда, в зал Трибунала Святой Инквизиции – просторную пещеру с грубо отесанными стенами и низким, давящим сводом – доставили пленников из Туллингена: Станислава Спасовского, молчаливую тюремщицу Тельвисов Жужу, ее глуповатую сестру Гошпу и живодера свинаря Ешку. Их привезли под покровом самой черной ночи, в зарешеченных повозках, словно прокаженных или чумных, чтобы даже лунный свет не осквернился их видом.