До каких границ дошел де Сад в реализации своих фантазий? Как и его либертены, он услаждал зрение, осязание, слух, обоняние. Но ублажать вкус маркиза его статисты отказались: копрофагией[7], занимавшей большое место среди практик четырех содомских либертенов, де Сад в Ла-Косте не занимался. И по вполне понятным причинам никого не приносили в жертву. Но не исключено, что маркиз, как и его либертены, заставлял участников оргий богохульствовать. Отвергая в идее Бога все, что ограничивало человека, де Сад тем самым отвергал и все эти ограничения. В замке Силлинг «имя Бога вообще нельзя было произносить без проклятий и ругательств», хотя таким образом под видом отрицания Бога садическая система требовала его существования. Наверное, девушки в Ла-Косте в страхе исполняли прихоти страшного хозяина, а потом, когда их, наконец, отпускали, потихоньку просили у Господа прощения…
«Сто двадцать дней Содома» — не биографический роман. Но сопоставление двух замков-островов, реального и вымышленного, показывает, что сама мысль о возможности в тишине и без помех предаваться фантазиям, которые де Сад именует также «отклонениями», будоражила воображение автора задолго до создания романа, и он пытался воплотить ее в жизнь. Уместно будет вспомнить, что в 1904 году, когда роман был впервые опубликован немецким врачом Евгением Дюреном, его восприняли как своеобразное энциклопедическое сочинение, посвященное патологическим отклонениям в области физиологии сексуальных отношений.
Эпопея садических либертенов продолжалась четыре месяца, фантазматический спектакль маркиза де Сада — менее двух месяцев. В январе 1775 года одной из горничных удалось бежать, и хотя девица оказалась не из болтливых, вскоре семьи девочек-подростков подали жалобу на де Сада, утверждая, что тот увез детей без согласия семей, а затем подверг их насилию. Последнее обвинение было особенно серьезно — в XVIII веке «развратные действия господина по отношению к слуге» карались пожизненным заключением. В случае де Сада этот проступок можно было рассматривать как рецидив, а его действия по отношению к маленькому «секретарю» — как рецидив содомии, который вполне мог привести на костер.
Выпутываться из неприятной истории де Сад предоставил супруге. Рене-Пелажи срочно разместила девочек в монастырях, где были готовы держать их до тех пор, пока на их телах не исчезнут следы жестокого обращения. Самую бойкую девицу мадам де Сад отправила к аббату де Саду, пригрозив, что, если он откажется присмотреть за ней, она сделает достоянием гласности кое-какие не слишком благовидные его поступки.
Известие об открытии уголовного дела повергло мадам де Сад в ужас. Его необходимо срочно замять! Но как? Девочек нельзя возвращать до полного их выздоровления, значит, следовало вступить в переговоры с родителями и тянуть время. Для этого мадам де Сад вместе с Готон отправилась в Лион. Рене-Пелажи ужасно волновалась: вдруг без нее супруг выкинет что-нибудь такое, что окончательно погубит надежду на пересмотр решений марсельского суда! Пока Донасьен находился в бегах, она подала прошение о пересмотре дела и очень надеялась на успех.