Великая княжна Анна Леопольдовна до миропомазания, Елиcaвeтa-Екатерина-Христина, дочь герцога Мекленбург-Шверинского Карла-Леопольда и супруги его Екатерины Иоанновны, внучка царя Иоанна Алексеевича была в замужестве за Антоном Ульрихом, принцем Брауншвейг-Беверн-Люнебургским, племянником австрийского императора Карла VI. В 1733 году, за месяц до кончины своей матери, Екатерины Ивановны, была принята в лоно православной церкви и наречена Анной Леопольдовной. Лишившись матери, принцесса осталась на попечении своей тетки, императрицы Анны Ивановны, которая любила ее как родную дочь до тех пор, пока принцесса, достигнув совершеннолетия, не стала выказывать в своем характере такие черты, которые не совсем нравились тетке. Принцесса не обладала ослепительной красотой, но была миловидная блондинка, добродушная и кроткая, вместе – сонливая и ленивая; она не любила никакого дела и проводила праздно часы со своей любимой фрейлиной Юлианией фон-Менгден, к которой питала чувство редкой дружбы. Императрица, хотя не переставала любить свою племянницу, стала отзываться о ней неодобрительно. Но так как другой ближайшей родни у императрицы не было, и в случае ее смерти престол мог достаться цесаревне Елисавете Петровне, которую Анна Ивановна не терпела. У Анны Леопольдовны родился сын Иван, внучатый племянник императрицы Анны Иоанновны, которая и назначила его наследником российского трона.
Великая княжна Елизавета Петровна маладшая дочь Петра I от второго брака с Екатериной I. Была любимой дочерью императора Петра I, даже торжества по случаю победы над Карлом XII в Полтавской битве он отложил и вместо этого повелел праздновать рождение дочери. «Отложим празднество о победе и поспешим поздравить с пришествием в этот мир мою дочь!», — сказал он. По удачному выражению историка В. О. Ключевского, Елизавета представляла собою типичную русскую барыню XVIII века. Умная и добрая, но малообразованная и плохо воспитанная, а к тому же капризная, своенравная и беспорядочная, императрица Елизавета была человеком момента. В этом заключается разгадка той двойственности, которая поражает нас в ней. Елизавета была очень проста в обращении, любила толкаться по девичьей; сама наряжала прислугу к венцу и любила смотреть в дверную щелочку, как веселится дворня. Но в то же время самое пустячное нарушение этикета могло показаться ей величайшим преступлением. Испанский посланник при русском дворе герцог де Лирна в 1728 году так писал о цесаревне: «Принцесса Елизавета такая красавица, каких я редко видел. У нее удивительный цвет лица, прекрасные глаза, превосходная шея и несравненный стан. Она высокого роста, чрезвычайно жива, хорошо танцует и ездит верхом без малейшего страха. Она не лишена ума, грациозна и очень кокетлива». Елизавета терпеть не могла политики, дипломатических тонкостей и переговоров. Жила в городе являлась при дворе только во время съездов. В 14 лет Елизавету объявили совершеннолетней и стали подыскивать ей женихов. Петр I предполагал выдать ее за французского короля Людовика XV. Этот план не осуществился, и Елизавету начали сватать за второстепенных немецких князей, пока не остановились на принце Голштинском Карле Августе. Но смерть жениха расстроила этот брак. Так и не дождавшись жениха голубых кровей, 24 летняя красавица отдала сердце придворному певчему Алексею Разумовскому.
Бирон, граф Эрнст Иоганн – герцог Курляндский и Семигальский считал себя происходящим из Франции из дома Бирона. Однако некоторые уверяли, что он назывался Бирен и что в 1726 году курляндское дворянство отказало признать его благородным. Бирон был единственным лицом, имевшем заметное влияние на ум императрицы Анны. Он был, по природе, тщеславен, груб и жесток; но тверд в управлении делами и способен на обширнейшие предприятия. Его честолюбие стремилось к тому, чтобы прославить имя его повелительницы. При этом он был столько же алчен к приобретению, сколько расточителен в расходах. Когда после смерти Петра II решено было возвести на трон Анну Иоанновну, Бирон, несмотря на нежелание верховников допустить его ко двору, все же приехал, хотя и не одновременно со своей покровительницей. По объявлении Анны Иоанновны самодержавной Императрицей Бирон занял сразу очень видное положение. Ему дано было графство, и он произведен был в обер-камергеры. В рескрипте Государыни упоминается, что он «во всем так похвально поступал и такую совершенную верность и ревностное радение к нам и нашим интересам оказал, что его особливые добрые квалитеты и достохвальные поступки и к нам показанные многие верные, усердные и полезные службы не инако как к совершенной всемилостивейшей благодарности нашей касаться могли...» Записки современников Бирона полны указаний на дурное влияние, которое он имел на Императрицу. «Из государственной казны, – по словам Миниха, – в чужие края утекли несметные суммы на покупку земель в Курляндии и на стройку там двух дворцов – не герцогских, а королевских, и на приобретение герцогу друзей приспешников в Польше. Кроме того, истрачены были многие миллионы на драгоценности и жемчуги для семейства Бирона: ни у одной королевы в Европе не было бриллиантов в таком изобилии, как у герцогини курляндской». «По настояниям герцога Императрица была введена в великие издержки по устройству конских заводов, а так как в России было мало лошадей, то жеребцов выписывали из Испании, Англии, Неаполя, Германии, Персии, Турции и Аравии». «Императрица Анна, – говорит Манштейн, – по природе была добра и сострадательна и не любила прибегать к строгости. Но как у нее любимцем был человек чрезвычайно суровый и жестокий, имевший всю власть в своих руках, то в царствование ее тьма людей впали в несчастие. Многие из них, и даже люди высшего сословия, были сосланы в Сибирь без ведома Императрицы». Герцог курляндский «был большой охотник до редкости и великолепия; этого было довольно, чтоб внушить Императрице желание сделать свой двор самым блестящим в Европе». Бирона особенно обвиняли в том, что он развил шпионство. «Ежедневно, – говорит Миних-сын, – доносили Государыне и герцогу обо всех разговорах в известнейших домах, а как гнусное сие ремесло отверзало путь по милости и наградам, то самые знатные особы не стыдились заниматься оным». Он же поставил все награды, шедшие от Императрицы, в полную зависимость от себя: «сия по природе щедрая царица не смела и малейшего подарка сделать без ведома Бирона». «Легкое и ничем не обузданное лихоимство Бироново», в связи с войнами и неурожаями, «привело народ в крайнюю нищету». «Монархиня обширнейшего в свете и славного государства, наделенная от природы многими добродетелями, чрез непомерное снисхождение и даже, можно сказать, подобострастие своенравному, злобному и кровожадному наперснику помрачила все сияние правления своего. Современники в глубине сердца порицали страсть Анны Иоанновны к злодею... потомство... не перестанет обвинять Анну Иоанновну за то, что допустила именем своим совершать насилия, жестокости, злодеяния».