Сохранилась записка, написанная кардиналом Флёри в Компьене, в июле 1739 года, служащая инструкцией маркизу де ла Шетарди, который отправляется в Петербург чрезвычайным посланником его величества Людовика XV. В ней, в частности говорилось: «Состояние России еще не обеспечено настолько, чтобы не опасаться внутренних переворотов… Ныне король не может по справедливости иметь верные подробности об этом положении; но, вспоминая незначительность права, которое возвело на русский трон герцогиню курляндскую, когда была принцесса Елизавета и сын герцогини голштинской, трудно предполагать, чтобы за смертью царствующей государыни не последовали волнения».
16/27 августа 1739 года посланник Версаля в ранге полномочного министра маркиз де Шетарди получив верительные и отзывные грамоты, а так же шифр, на следующий день выехал из Парижа.
Путь его пролегал через Берлин, Варшаву по Курляндии до Риги.
Прусский посланник в Дрездене писал по случаю проезда Шетарди: «Его платья – самое изысканное и великолепное, что когда бы то ни было видела Россия. Он даст понять русским во всех отношениях, что такое Франция».
В нарушение всех инструкций, маркиз Щетарди задержался в Берлине, увлеченный тщеславием, чтобы похвастаться блеском, которым намеревался ослепить Петербург, и тем побесить своих берлинских врагов. «Mаркиз де ла Шетарди, - писал по этому поводу Mантейфель 4 октября 1739 года, - считавшийся до сих пор за человека очень вежливого и общительного, не перестает казаться смешным своим высокомерием и посланническими приемами».
На границе России и по всему пути до Петербурга маркизу де Шетарди устраивали торжественные встречи, а он раздавал подарки, которые ему обошлись в общей сложности более 5 тысяч золотых.
15/26 декабря 1739 года де Шетарди приехал на берега Невы с блистательной и роскошной обстановкой. Его сопровождала многочисленная свита, состоявшая из двенадцати кавалеров посольства, одного секретаря, восьми духовных лиц и пятидесяти пажей. Кроме свиты при нем было шесть поваров, в числе которых один пользовался европейской известностью, а также множество камердинеров и ливрейных лакеев. Не забыл маркиз позаботиться и по части своего гардероба: платья, которые он вез с собой, были самые великолепные, такие, каких еще не видывали в Петербурге. Огромный багаж посла дополнялся сотней тысяч бутылок самых тонких французских вин, между ними было шестнадцать тысяч восемьсот бутылок шампанского. Отъезжая в Петербург с такой свитой и с такими запасами, маркиз, по его словам, хотел показать там, что значит Франция.
В первый день своего пребывания в российской столице ссылаясь на инструкцию Версаля маркиз потребовал публичной аудиенции у императрицы в присутствии всего двора, с участием гвардии и петербургского общества для вручения верительных грамот. В Коллегии иностранных дел вице-канцлер Остерман ему объяснил, что у него нет оснований настаивать на публичной аудиенции. Конфиденциально было сказано, что государыни нездоровиться и необходимо дождаться ее выздоровления. Однако де Шетарди настаивал, не желая принимать никаких доводов. Спор дипломатов мог бы затянуться, если бы не вмешалась сама императрица. Анна Иоанновна согласилась отступить от принятых во дворе правил и предоставить королевскому посланнику публичную аудиенцию, так как была признательна Франции за посредничество при заключения мира с Турцией. Амбиции посланника Версаля были удовлетворены.
РУССКОМ ДВОР ИМПЕРАТРИЦЫ АННЫ
19 января 1730 года в Лефортовском дворце на берегу Яузы скончался император и самодержец всероссийский Петр Алексеевич, последний мужской потомок династии Романовых по прямой линии. Он был сыном царевича Алексея Петровича и его супруги, урожденной Шарлотты-Софии Бланкенбургской и приходился внуком Петра Великого. Пятнадцатилетний император наследника не оставил и своей воли выразить не успел.