Два года молодые супруги провели в Париже, среди городских удовольствий и придворных утех. Но сердца, соединившиеся по взаимному согласию, скоро устали от окружавшей суеты, препятствовавшей их уединенному общению. Снедаемые пламенной страстью, оба супруга решили уехать в провинцию, в свои владения, доверив недавно родившегося у них младенца мужского пола заботам матери Эфразии, и та увезла его к себе в Авиньон, где намеревалась воспитывать вдали от шума и мирского тщеславия.
— О друг мой,— обратилась маркиза к супругу после отъезда матери, за которой они собирались вскоре последовать, — милый мой Альфонс, нигде любовь не расцветает таким пышным цветом, как в деревне, тамошняя природа словно специально создает для влюбленных цветущие пристанища. В деревне, — восклицала она, сжимая супруга в объятиях, — мы можем не бояться ревности! Тебе соперники не страшны: я просто не замечу их. Но кто может поручиться, что ка-
кая-нибудь парижская прелестница, более опытная в делах кокетства, чем я, не похитит у меня твое сердце? А ведь оно является единственным моим достоянием... Ах, Альфонс, Альфонс, если я вдруг узнаю, что любовь твоя отдана другой, пусть лишат меня жизни, вырвут из груди мое сердце, где навеки запечатлен твой образ, и пусть муки совести неустанно терзают тебя за то, что ты не сумел сберечь свое чувство! Ты же знаешь, милый Альфонс, я люблю только тебя! Когда Кастеллан заключил меня в объятия, я была еще совсем ребенком и то страстное чувство, кое ты во мне пробудил, было мне неизвестно. Ты один сумел зажечь его в моей душе. Тебе нет нужды ревновать меня к покойному супругу; хозяйка своих слов и дел, я утверждаю, что, пребывая при дворе, повидала немало молодьгх людей, но только Альфонс де Ганж стал для меня единственным, и йикто не может сравниться с ним. Так люби же меня, милый супруг, люби свою Эфра-зию так, как обожает она тебя, пусть каждый миг твоей жизни принадлежит ей, равно как и все ее помыслы всегда обращены к тебе. И пусть у нас будет одна душа на двоих, пусть любовь твоя черпает силу в моей любви, дабы ничто не воспрепятствовало тебе любить свою Эфразию так, как Эфразия любит своего Альфонса.
— О нежнейшая и сладчайшая моя подруга, — отвечал маркиз де Ганж, — слова твои свидетельствуют о великой чувствительности души твоей! Разве могу я не боготворить ту, в чьих устах звучат такие прочувствованные речи? Так пусть же у нас будет одна душа, ее нам хватит с лихвой, ибо друг без друга мы все равно жить не сможем.
— Ах, милый друг мой, так уедем же, покинем вертеп кокетства и разврата; здесь каждый день твердят о любви, но о любви чувственной, не имеющей ничего общего с любовью возвышенной. Мне кажется, замок твоего отца как нельзя лучше подходит для осуществления наших замыслов! В нем все будет напоминать мне о том, что принадлежит тебе, и, даруя тебе наследников, я, глядя в глаза твоим предкам, с уверенностью скажу Всевышнему: Господь милосердный, сердце Альфонса — это подлинная сокровищница добродетелей, унаследованных им от его знаменитых предков. Так внемли же мольбам моим и ради моей горячей любви к нему сделай так, чтобы добродетели эти воцарились в душах детей его.
И молодые супруги отправились в старинный и величественный замок Ганж, избранный ими местом проживания. Родовое гнездо благородного рода высилось на берегу реки Од, неподалеку от городка Ганж, что в семи лье от Монпелье. Жизнь в этом городке текла мирно и счастливо, ибо предприимчивые и искусные жители его, не уповая на легко нажитые богатства, добивались благосостояния исключительно собственным трудом в мастерских и мануфактурах, не желая подражать гражданам тех городов, где лишь поглощали произведенные другими продукты, а сами не производили ничего.
Проведя последнюю ночь в Монпелье, наши путешественники выехали на рассвете, дабы засветло добраться до места. Но едва они проехали полдороги, как у кареты сломалось колесо, г-жа де Ганж выпала из возка и при падении повредила левое плечо1. Трудно передать словами тревогу маркиза. Опасаясь, что несколько лье пути
утомят Эфразию, он решил сделать остановку и подождать выздоровления супруги. Но на какую помощь можно рассчитывать в глухой деревне? Эфразия заверила Альфонса, что ушиб ее нисколько не беспокоит, а потому, когда поломка была исправлена, путешествие продолжилось.
— Ах, друг мой! — садясь в карету, с чувством воскликнула Эфразия, и из глаз ее полились непрошеные слезы. — Отчего происшествие сие случилось с нами неподалеку от твоего замка?.. Прости мне мою слабость, но я никак не могу прогнать одолевшие меня тревожные предчувствия!.. Пока я не знала тебя, я была готова к встрече с любыми бедами, а теперь, когда у меня есть ты, даже ничтожная неприятность пугает меня.