Был он действительно виновен или нет, никто сейчас точно не скажет, но одно известно доподлинно: он едва избежал тюрьмы и спасся от виселицы лишь тем, что сумел бежать за границу, по слухам – в Гамбург.
Дело это достаточно темное. У братьев Пари, этих, как их называли, «денежных мешков» и «мучных генералов», конечно же, имелось множество завистников, но они пользовались покровительством герцога Луи-Франсуа-Армана де Ришелье и перешедшего на французскую службу генерала Морица Саксонского, и трогать их лично опасались. Зато Франсуа Пуассон, главный управляющий братьев Пари, их самый преуспевающий агент, ставший почти таким же буржуа, как и они сами, оказался подходящей кандидатурой. На нем вполне можно было отыграться, а заодно и насолить преуспевающим братьям.
Роль «козла отпущения» Франсуа Пуассон выполнил великолепно: на него, как говорится, «повесили всех собак», а заодно с ними и всю прочую живность, недопоставленную по оплаченным из государственной казны договорам. В одночасье благополучие его семьи рухнуло, и мать Жанны-Антуанетты осталась одна с двумя детьми на руках. Почему с двумя? Да потому, что у Жанны-Антуанетты к этому времени уже был младший брат Абель, родившийся как раз в этом самом 1725 году. В будущем он станет маркизом де Мариньи.
В конечном итоге, красивый дом Пуассонов на улице кардинала де Ришелье был конфискован, и оставшаяся без кормильца семья перебралась на невзрачную улочку Нев-де-Бонзанфан.
Луизе-Мадлен ничего не оставалось, как день и ночь лить слезы. Сейчас женщина, оказавшаяся в ее положении, еще может пойти работать и хоть как-то содержать себя и детей, в те же времена вариантов у нее не было никаких. Хотя нет, один вариант все же был, и его наша красавица сумела использовать весьма плодотворно. Вариантом этим оказался, конечно же, другой мужчина, и звали его Шарль Ле Норман де Турнэм. В свое время этот человек служил послом в Швеции, а теперь возглавлял крупную компанию и от имени короля занимался сбором податей. Будучи другом семьи Пуассонов, он не бросил женщину в беде.
Может возникнуть естественный вопрос: а что такое «друг семьи» в данном контексте? И первое, что приходит в голову – конечно же, любовник. Возможно, так оно и было на самом деле. Во всяком случае, богача де Турнэма частенько включают в список предполагаемых отцов Жанны-Антуанетты.
Кто был подлинным отцом будущей маркизы де Помпадур, точно неизвестно. Франсуа Пуассон, безусловно, утверждал, что отец – это он. Однако разные биографы маркизы указывают в этом смысле на разных мужчин. Братья Гонкуры, давшие миру знаменитую литературную премию своего имени, называют любовниками Луизы-Мадлен Пуассон государственного секретаря Ле Блана и одного посла. Историк Жиль Перро идет еще дальше, встраивая в череду ее любовников и Жана Пари де Монмартеля, и одного принца, и двух послов, и епископа Авраншского, и одного из слуг Людовика XV. Ссылаясь на характеристику графа д’Аржансона, он дает ей определение «знаменитая шлюха» (братья Гонкуры ограничиваются термином «galanterie», который можно перевести, как «галантность», а можно и как «легкое поведение»). Впрочем, граф д’Аржансон, как мы увидим дальше, был одним из главных врагов маркизы де Помпадур, и его характеристики вряд ли можно считать беспристрастными.
Относительно родственных связей между Жанной-Антуанеттой Пуассон и месье Пари де Монмартелем историк Жиль Перро пишет так:
«Никто не может абсолютно утвердительно сказать, что господин Пари де Монмартель, ее крестный, не был одновременно и ее отцом».
Про родственные связи между Жанной-Антуанеттой Пуассон и господином де Туризмом тот же историк высказывает не менее осторожное предположение:
«Финансист Ле Норман де Туризм, генеральный откупщик, связанный с братьями Пари, был старым любовником мадам Пуассон и, возможно, отцом ее дочери».
Братья Гонкуры о том же самом написали так:
«Ее мать в момент ее рождения находилась в устоявшейся любовной связи с Ле Норманом де Туризмом, роль которого в появлении на свет малышки Пуассон трудно переоценить».
Современный исследователь этого вопроса Ги Шоссиан-Ногаре также полупредполагает-полуутверждает:
«Пуассон, возможно, не был родным отцом девочки, им мог быть и Пари де Монмартель, и откупщик Ле Норман де Турнэм – оба состояли в близких отношениях с мадам Пуассон. Эта дама не отличалась неприступностью и имела дурную славу».