Люди, которые в 2013 году в своих политических мечтах не могут вообразить себе ничего круче рыночной экономики, выглядят смешно и жалко. Наша история не может заканчиваться капитализмом, потому что капитализм это система, в которой жизнь тяжело больного ребенка зависит вовсе не от развития медицины или усердия врачей, а от банковского счёта родителей ребёнка или от настроения спонсора. Капитализм это строй, в котором целью любой деятельности является не результат, а прибыль. Капитализм это неразрешимое противоречие между коллективным характером труда и частным способом присвоения результатов этого труда. Капитализм это мир, в котором миллионы людей ежедневно вынуждены делать то, в чём они не видят ни малейшей пользы, потому что это «всего лишь» самопродажа. В этом царстве отчужденной работы любая вещь во-первых является товаром на рынке и только во-вторых нужна для чего-то ещё.
За всю свою жизнь я так и не смог понять, почему бесклассовая реальность космических сверхлюдей из «Туманности Андромеды» и «Далекой радуги» невозможна? Почему она перестала быть нашим будущим? Что узнали мы о себе такого, что перечеркивает эту перспективу? Ссылки на не проясненную «человеческую природу» или «божественный замысел», которые такого не допустят, звучат бездоказательно и произносятся обычно теми, кому реально есть что терять либо теми, кто ест у них с руки.
Зато теперь я гораздо лучше представляю себе маршрутную карту перехода к подобному обществу и могу растолковать её даже ребенку.
Коммунизм это поэтапный переход людей от конкурентных отношений к симбиотическим. Условием такого перехода является достаточное усложнение производств, рост их производительности и, как следствие, усложнение мышления людей, рост их культуры, в том числе и политической. Такие условия достигаются как раз в результате острой конкуренции между людьми на рыночном этапе. Каковы главные опасения по поводу коммунизма? Переход от конкуренции к симбиозу обязательно «испортит породу», не в расистском смысле, конечно, а в том смысле, что исчезнет качественный отбор и, значит, общее качество жизни будет падать, «усредняться вниз», стимулы для усложнения жизни начнут таять и воцарится стагнация, победит энтропия в виде пофигизма имитаторов. Технический и культурный базис не конкурентного общества разрушится. Значит, конкуренция между людьми на пути в бесклассовый и нетоварный мир должна сохраняться, принимая иные формы. Конкуренция – главный двигатель в борьбе с энтропией. Просто конкуренция должна утратить всякую связь с уровнем потребления и с доступом к общественному благу (продукту общего труда). Должна победить не рыночная конкуренция. Вполне возможно, что в коммунистической перспективе конкуренция людей в науке, любви, спорте, изощренности и альтруизме поведения, художественности речи, профессионализме и т.п. будет, наоборот, возрастать, а её стимулом станет заслуженное внимание окружающих. Тогда коммунистическое общество это общество конкуренции авторитетов при экономическом симбиозе граждан. Это общество альтруистической конкуренции, где каждый хочет обойти других в своей полезности для этих других и это желание заменяет каждому религиозные и метафизические самооправдания. Прообраз коммунистической конкуренции это нынешнее собирание лайков, нематериальных поощрений (не путать со школьными оценками, выставляемыми уполномоченными и авторитарными экспертами-учителями).
Партийная бюрократия сначала присвоила, потом забыла и в конце концов предала «свою» революцию. Но на нынешнем уровне развития технологий роль бюрократии удастся свести к минимуму.
Почему бы нам в своей политической оптике не вернуться к коммунистическому горизонту, стремление к которому избавит бедных от парализующей их бедности, а богатых освободит от их бессмысленных богатств?
Буржуазия устраивает вечеринки на «Авроре», молится на расстрелянную царскую семью, скалывает имена великих социалистов с кремлевских обелисков и мечтает перезахоронить Ленина подальше от себя. Буржуазия заклинает: 1917 года больше не будет никогда. У вас нет шансов!
Мы могли бы родиться много позже и жить в мире, где нет классового антагонизма, мирового империализма, эксплуатации и неравенства, позволяющего 1% уверенно стоять на спинах у 99%. Но мы живем здесь и сейчас, и это значит, что у нас есть великий шанс создать именно такой мир.
Мы знаем, кому принадлежит этот мир, но мы знаем так же, кому он ДОЛЖЕН принадлежать. Так уж ли много мы потеряем, если ещё раз рискнем попробовать?