Вне поля зрения Ленина по меньшей мере осталось, во-первых, то (особенно четко сформулированное Марксом, наметившееся уже и у Чернышевского) положение, согласно которому в Западной Европе сложилась своя особая социальная специфика: составляющая всеобщую ступень в развитии всех «свободных народов» «архаическая» поземельная община здесь — именно в Западной Европе — переросла в подворную общину с частной собственностью на землю, а потом — и в парцеллярное, индивидуальное, частное же владение землей. Суть этого всемирно-исторического по значению факта заключается в том, что уже тысячу лет назад в Западной Европе земля стала частной собственностью крестьян и феодалов (а в Древней Греции и Древнем Риме это произошло и того раньше). В России же земля так и не стала частной собственностью большинства крестьян. Даже будучи выкупленной (после реформы 1861 г.), она все равно чаще всего крестьянами возвращалась общине. Таков был образ мышления их.
Стало быть, в Западной Европе уже тысячу лет назад исчезло главное препятствие на пути к капитализму, а в России коллективистская община только в 1920-е гг. (при советской власти) достигла самой высокой точки своего в то время действительно беспрепятственного развития (в 1921—1928 гг.).
Я писал уже Вам о том, что Великая Октябрьская — это именно общинная революция. Потому она и победила! Военный «коммунизм», вторично (первый раз — в 1918 г.) введенный на этот раз в виде сплошной коллективизации (артелизации), оказался смертельным врагом свободной и демократической русской общины. Об этом, впрочем, — в дальнейшем.
Вернемся сейчас к вопросу о Западной Европе. Спецификой ее развития, перенесенной в США и другие страны, явился ничем там не нарушенный именно капиталистический путь. Маркс считал этот путь наиболее результативным и в общем и целом все-таки решающим для человечества. Общинный же путь — в определенных, конечно, обстоятельствах — является альтернативным. При этом — объективно неизбежным.
Скрыв письмо Маркса от 8 марта 1881 г. к В. Засулич, плехановская группа, естественно, поставила и Ленина в положение неведения о самом главном. Это было и нетрудно. Как я покажу далее, Ленин был предрасположен к такому неведению, ведь психологический настрой — тоже мощнейший фактор в истории.
Вне поля зрения Ленина оказалось и то, что, размышляя о капитализме как об одной из наиболее закономерных ступеней, Маркс (как и ранее Чернышевский) был весьма далек от абсолютизации для России капиталистического пути развития. Ленин же (об этом подробно — тоже в дальнейшем) все свои усилия в молодости, напротив, направил на то, чтобы доказать (необоснованными ссылками на Маркса) полнейшую неизбежность развития России по пути, уже действительно проделанному странами Западной Европы.
Вы, Раиса Павловна, и Ваши единомышленники, в свою очередь, абсолютизировали именно эти ошибочные ленинские положения, самозабвенно провозглашавшие неизбежность капитализма везде и всюду.
Все вы и до сих пор повторяете, причем даже и не Ленина, который, ошибаясь, был все же далек от примитивной вульгаризации, а повторяете сталинский «Краткий курс» истории ВКП (б).
Впрочем, сейчас-то я хотел бы — перед тем, как в следующем письме обратиться к анализу «западнических» заблуждений Ленина, — обозначить и еще один момент, оказавшийся недоступным Энгельсу, Плеханову, а также долго и Ленину, — никто из троих самых выдающихся мыслителей, веривших в то, что именно они-то и есть марксисты, никто из них (особенно Плеханов) не проник в глубину обращенного и к ним (включая Энгельса) предупреждения Маркса: судьба и роль крестьянства в истории всегда была именно самобытной! Обобщая мировой опыт, Маркс писал: «События поразительно аналогичные, но происходившие в различной исторической обстановке, привели к совершенно разным результатам. Изучая каждую из этих эволюций в отдельности и затем сопоставляя их, легко найти ключ к пониманию этого явления; но никогда нельзя достичь этого понимания, пользуясь универсальной отмычкой в виде какой-нибудь общей историко-философской теории, наивысшая добродетель которой состоит в ее надысторичности» (Соч., т. 19, с. 121).
Но именно в такую «универсальную отмычку» Энгельс, Плеханов и в течение длительного времени Ленин в каждый нужный им раз превращали «Капитал» Маркса, «Коммунистический манифест» и другие его работы.