Почвой при этом ему служит теоретический журнал «Нойе Цайт», начавший издаваться с 1883 года, после целого года подготовительной работы, проведенной Каутским с помощью Генриха Брауна.
«В момент наибольшего уныния, – пишет Каутский, – летом 1882 года [то есть в период действия чрезвычайных законов против социалистов] я решился предложить издателю Дитцу основать ежемесячный журнал. Я только что освободился от эклектического социализма, тогда повсеместно распространенного, этой мешанины лассальянских, родбертусианских, лангианских, дюрингианских элементов с марксистскими вкраплениями, и вместе с Бернштейном, с которым сотрудничал с января 1880 года, стал последовательным марксистом. Именно распространению этого нового сознания мы и хотели посвятить все свои усилия»[254].
Каутский не раз подчеркивает, что «Нойе Цайт», ставший еженедельником через десять лет после основания, с самого начала «издавался как марксистский орган» и ставил себе задачей повышать низкий теоретический уровень германской социал-демократии путем разоблачения эклектического социализма и обеспечения торжества марксистской программы[255].
Честолюбивые замыслы Каутского не ограничивались пределами Германии. Через два года после начала публикации журнала он писал Энгельсу:
«Возможно, мои усилия по превращению „Нойе Цайт“ в пункт сбора марксистской школы увенчаются успехом. По мере того как я избавляюсь от эклектиков и родбертусиансцев, мне удается заручиться сотрудничеством все новых марксистских авторов»[256].
Таким образом, уже с 1882 года Каутский и небольшая сплотившаяся вокруг него группа в своей переписке, а затем и на страницах журнала постоянно пользуются новыми терминами. Посылая Лео Франкелю первый номер «Нойе Цайт», Каутский пишет ему в апреле 1883 года:
«Мне очень любопытно узнать ваше суждение об этом начинании. То, что в принципе оно полезно и своевременно, не подлежит никакому сомнению, но сам я даже слишком хорошо вижу, чего ему недостает для осуществления нашего идеала. И все же мне кажется, что „Нойе Цайт“ не хуже „Цукунфт“ или „Нойе гезельшафт“; он более разнообразен, более привлекателен, и думаю, что марксизм в широком смысле слова – а именно такова та почва, на которой все мы стоим в той мере, в какой это возможно в условиях действия чрезвычайных законов, – всегда будет служить четко различимым ориентиром его идейного направления».
И, излагая свою позицию по еврейскому вопросу, который беспокоил Франкеля, Каутский завершает свое письмо следующей фразой: «Но к чему говорить все это старому марксисту?»[257]
Для Каутского и сплотившейся вокруг него группы термины «марксист» и «марксизм» обладают программным значением и служат орудиями идеологической и политической борьбы. Встав во главе этой группы, руководившей журналом «Нойе Цайт», Каутский энергично, наступательно, агрессивно принимается за выполнение поставленной перед собой задачи: обеспечить победу марксистской школе. Человек, который тридцать лет спустя будет говорить о себе, что он лишь теоретик и весьма посредственный политик, в те годы демонстрирует незаурядное тактическое искусство. Он тщательно выбирает поле боя и объект нападения: его атаки направлены не против лассальянцев, а против сторонников Родбертуса. Дело в том, что первые продолжают пользоваться сильным влиянием в рабочей среде, а их позиция по основным вопросам классовой борьбы, политической борьбы и партийной деятельности по сути не отличается от позиции «марксистов». Теории же Родбертуеа соблазняют интеллигенцию, к которой Каутский относится более отчужденно[258]. Свою тактику он недвусмысленно объясняет Энгельсу:
«В Германии ныне все больше входит в моду выставлять Родбертуса как козырь против Маркса; в научном плане социализм победил в Германии, и, чтобы блокировать победу Маркса, реакционный научный сброд спешит укрыться за Родбертусом»[259].
Вот почему его выпады сосредоточиваются на К.А. Шрамме, который в качестве экономиста и популяризатора идей Маркса и Родбертуса приобрел определенную известность теоретика в рядах социал-демократии[260]. Именно в полемике с этим последним на страницах «Нойе Цайт» в 1883 году публично пускаются в ход термины «марксист» и «марксизм». Терминами завладевает «марксистская школа», причем делает она это специально для того, чтобы характеризовать собственную программу. Термины выражают идею поляризации двух течений; именно в этом и состоит линия, которую проводит Каутский в своем журнале: «Имеются две социалистические школы, которые в особенности владеют умами в сегодняшней Германии: школа Маркса и школа Родбертуса». Первая вербует своих сторонников среди рабочих, вторая находит свое выражение в «профессорском социализме» («Akademischer Sozialismus»)[261].
254
255
Эти утверждения подвергнуты критическому анализу Раджоньери, который исследует характер, направление и цели «Нойе Цайт» (см.: «Il marxismo е L’Internazionale», cit., р. 57 – 58, 63, 68). Выход «Нойе Цайт» был расценен современниками как «поворот в истории развития теории германской социал-демократии».
256
Письмо Каутского Энгельсу от 9 января 1885 года в:
257
IISG, Fondo Kautsky (готовится к изданию: «Kautsky et les socialistes des Balkans. Correspondance»).
258
В своих письмах 1883 – 1885 годов Каутский систематически отождествляет противников марксистской школы с интеллигенцией как внутри, так и вне рядов социал-демократии. См.:
259
Письмо от 14 февраля 1884 года в:
260
Об этой полемике см. в:
261
«Маркс обычно находит сторонников среди трудящихся классов… Родбертус же стал подобострастным предводителем профессорского социализма» (