Такой упор на характеристике марксизма как науки может дать ключ к пониманию тех причин, по которым Каутский стремится завладеть термином и именно таким образом интерпретирует «Марксову систему». Здесь следует напомнить, что в 80-е годы Каутский – подобно всему его поколению, страстный почитатель Дарвина, – судя по всему, вдохновлялся успехом, резонансом, силой притяжения термина «дарвинизм». Его действиями руководило стремление символически выразить фундаментально важную сущность учения Маркса, и если дарвинизм служил синонимом науки о природе, то марксизм должен был стать таковым применительно к наукам об обществе. Надо отметить, что Каутский, разумеется, не был первым в этом деле: параллель между Дарвином и Марксом постоянно присутствует в высказываниях социалистов конца XIX века. В этом находили свое выражение стереотипы и увлечения массового сознания той поры, насыщенного сциентизмом, преклоняющегося перед монистическим материализмом и идеями прогресса и развития, заимствованными из естествознания.
По Каутскому, важнейшей чертой марксизма как науки является материалистическое понимание истории. Это определение он формулирует в 1883 году в полемике с Шраммом, когда заявляет, что его противник не может понять Маркса, «потому что… историческое содержание марксизма остается ему совершенно чуждым»; тот, кто говорит «марксистская школа», тот говорит также «марксистская историческая школа». «Если можно говорить об экономистах марксистской школы, то можно говорить и об ее историках… Маркс ввел материализм и экономику в историю, но он ввел также историю в экономику. Для него обе они составляют одно нерасчленимое целое»[273]. На возражение Шрамма, который ставит под сомнение существование марксистской исторической школы (утверждение, которое и Энгельс расценивает как искусственно притянутое), Каутский уточняет, что ссылается на «Капитал», «один из самых грандиозных трудов по истории», и безапелляционно заявляет:
«С Марксом для исторической науки открывается новая эра. И все, кто принадлежит к марксистскому направлению, должны быть историками, как и Маркс. Кто не историк, кому история осталась чуждой, равным образом останутся непроницаемыми и для марксистской концепции в ее всеобщности»[274].
Марксистский историзм II Интернационала является сверстником формирования марксистской школы вокруг «Нойе Цайт». Определение марксизма, данное Каутским в 80-е годы, в 1908 году было им концептуализировано и облечено в формулировку, ставшую знаменитой: «Марксистский социализм в конечном счете есть не что иное, как наука об истории с точки зрения пролетариата»[275]. Два десятилетия спустя, по случаю семидесятилетия Каутского, американский марксист Луис Будэн следующим образом обобщил итог эволюции, начавшейся в 80-е годы: марксизм, который «был общепринятой теорией социалистического движения», «ныне стал всеобщей теорией истории, а не особой теорией революции»[276].
274
Idem. «Die historische Leistung von K. Marx». Stuttgart, 1908, S. 30. Эту идею он высказывал уже в 1886 году, когда формулировал тезис о том, что благодаря материалистическому пониманию истории «Маркс осуществил соединение социализма с рабочим движением, доказав, что цель социализма… будет естественно и необходимо достигнута путем развития современного способа производства и классовой борьбы, и что она не может быть понята иначе, как через посредство изучения этого способа производства, его происхождения и влияния» (Idem. «Das Elend der Philosophie und das Kapital». – In: «Neue Zeit», 1886, IV, S. 15).
275
276