Обшаривая монокуляром первый этаж управы, Ахмет заметил зеркало на приоткрытой в коридор двери кабинета. Осторожно переместившись, увеличил угол обзора. …Ну-ка, есть там кто у нас… Никого, однако, в коридоре не наблюдалось. …Надо б добавить к инструменту рогатку. Щас бы высадил на том конце осколок покрупнее, враз бы обозначились. Если, конечно, они там… Первый этаж управления идеально подходил на роль места засады, и Ахметзянов практически не сомневался, что супостат засел именно там. Сделав несколько коротеньких перебежек, Ахмет подобрался к управе вплотную и замер под бетонным козырьком на невысоком заднем крыльце. Вроде тихо. Осмотр двери показал, что тихо её открыть нереально, зато вполне можно вытащить лист крашеной фанеры, заменяющий разбитое стекло. Удаление фанеры проблем не вызвало; куда труднее было без шума перелезть через кучу всякого хлама, приваленного к двери на той стороне.
Внутри, присев на ступеньку, Ахмет первым делом тщательно восстановил сбитое дыхание. Попытка оживить ренген ни к чему не привела — либо зловредный аппарат капризничал, либо Ахметзянов просто жал не те кнопки, не умея обращаться с такими сложными вещами. Когда шум сердца и свист прокуренных легких перестали, наконец, забивать входной сигнал в ушах, Ахмет двинулся на поиск. В разрухе, царящей в коридорах управления, чётко прослеживались две волны — было видно, где пробежались суетливые бестолочи, разбивавшие мониторы и стекла шкафов, а где прошел, неодобрительно морщась при виде дурости первых, невозмутимый основательный мародёр. Вот куча дешевых телефонов — это, конечно, бестолочи. Собрали охапку, потом, похоже, дошло — звонить-то куда? Бросили. Тут же, под ноги, в коридоре. Вот они же вскрывали дверь — измочаленный косяк, всё полотнище в пыльных отпечатках кроссовок. А вот дверь вскрывал человек из другой оперы — одним движением, быстро и наверняка, без лишнего шума. …А ну-ка зайдём. Посмотрим, чё где искал. Ага, бардака не оставил; глянул, дальше пошел. Ничего перевёрнуто не было, но содержимое ящиков явно осмотрено. …Интересно, зачем коллега тратил время на этот порожняк? Ну что можно найти в столе бюджетной конторы?.. Отметив, что надо как-нибудь вернуться сюда и забрать чистую бумагу, несколько пачек которой пылилось в одежном шкафу, Ахмет собрался было выйти из кабинета, но вдруг что-то еле заметно чиркнуло по его вниманию — боковым зрением он отметил в окне, выходящем во двор, на ряд здоровых автобусных боксов, какое-то едва заметное движение, заставившее выплеснуться в кровь очередную порцию кипящего адреналина. Резко развернувшись к окну, он пристроился на фоне темного шкафа, чтоб не отсвечивать на светлых обоях, и тщательно ощупал взглядом каждый видимый сантиметр панорамы гаража. Ничего. Ладно, шевельнулся раз, шевельнешься и второй. Ахмет расфокусировал глаза и продолжил мониторить вид в окне, старательно поддерживая расслабленность. Когда в очередной раз отчаявшись чего-нибудь дождаться, он собрался идти дальше, глаз снова дернуло — и на сей раз Ахмет успел. Движуха, оказывается, была на крыше. Ровная тень здания, протянувшаяся через поле приземистых автобусных жилищ, украсилась маленьким прыщом — и прыщ двигался: тот, чья башка так отчетливо обозначилась, водил жалом, осматривая территорию. Скрылся. …Ага. Комитет по торжественной встрече. Бля, а если их там много? — Ахмет задумался. — Пытаться внести в ситуацию ясность — лезть на рожон, это однозначно. Если там ждут — а, судя по всему, так оно и есть, то шансов не то что забрать свой груз, а просто выйти из ситуации — нет; и не просто «нет», а нет совсем. Херово. Девять ящиков и три волыны… Стоит ли из-за этого подставляться? С одним патроном? Увы, но, похоже, стоит… Вдруг ярко так представилось — его плотным огнем отгоняют от оконного проема, тем временем несколько нападающих подходят вплотную, цепляют на дверь шашки — а отогнать нечем. …Без возможности отмахаться не обойтись, и если сейчас отдам груз, то отдам наши с женой жизни. Сам. Ну уж хуй, ребятушки. — попытался разозлиться Ахмет. — Этот груз оплачен, и вы его — на халяву — не получите. Если есть возражения, вам придётся свои возражения засунуть себе в жопу. Обсуждение, мать вашу, закончено. Не сказать, что эти реплики киношных крутышей как-то особо взбодрили Ахметзянова, но всё ж заставили подняться и направиться к лестнице на крышу. Он не торопясь брел по усыпанным битым стеклом лестничным маршам, даже не особо стараясь шифроваться — но всё равно отчего-то получалось довольно тихо. В переутомленном мозгу вяло болтались недосформированные мысли, умудрившиеся сбиться в раздражающе-навязчивый стишок: …попробовать лучше, чем тухло слинять… попробовать лучше, чем тухло слинять…