— С ума сошла?! — в голос возмутились мы с Трошкиной.
— А под чьим же? — спросила Катька.
Мы задумались.
— Трошкина! — наконец сказала я. — У тебя нет ни родственников, которые стали бы задавать неудобные вопросы, ни близкого мужчины, который был бы в претензии. Одолжи Кате свой паспорт!
Алка нахмурилась, явно подбирая аргументы против, но Катерина льстиво молвила:
— А я тебя, Аллочка, крестной матерью к своему малышу позову! — и Трошкина оттаяла.
Она уже давно мечтает стать чьей-нибудь матерью, но никак не найдет себе достойного соратника в борьбе за счастье материнства.
Чтобы сделать рыжую Катьку более похожей на Алкино фото в паспорте, мы наскоро выкрасили ей волосы коричневой тонирующей пеной и безжалостно стянули пышные локоны в сиротскую косичку. Отчетливую разницу в форме лица, которое у тощенькой Трошкиной похоже на восковый болгарский перчик, можно было списать на отечность, свойственную беременным.
Не подвергая Катерину риску нарваться на засаду у ее квартиры, все барахло, необходимое для больничного лежания, мы оптом закупили в торговом центре по дороге в роддом. Там дежурная докторша в приемном отделении вполне охотно приняла новую пациентку в комплекте с денежными знаками, и к ужину «Алла Трошкина» уже водворилась в больничную палату.
— Фу-у-у! — откидываясь на подушки в такси, выдохнула настоящая Алка так утомленно, словно она уже кого-нибудь родила. — Самое главное дело сделали! Теперь надо молиться, чтобы наши местные Жегловы и Шараповы не сбились с курса в поисках настоящего убийцы.
— Это маловероятно, — вздохнула я. — В связи с особой важностью дела, да еще и взятого на контроль лично губернатором, всех ментов сейчас накрутят до упора. Я боюсь, они так будут землю копытом рыть, что докопаются даже до антиподов в Австралии! Сама посуди, ведь убийство депутата — это суперновость дня!
— Значит, надо молиться, чтобы случилось что-нибудь еще более сенсационное! — логично рассудила Трошкина и сразу же просительно подняла глаза к мягкому потолку машины.
— Но не обязательно трагическое! — поспешно уточнила я специально для высших сил. — Просто нечто экстраординарное, способное по части общественного резонанса затмить ЧП у ЗСК!
— Аминь, — поддержала меня подружка и деликатно зевнула.
Все, что мы могли сделать на данном этапе, было сделано.
«Отдохнем — и продолжим», — устало пообещал мой внутренний голос.
— Аминь, — согласилась я и прикрыла глаза.
4
— Гад! Вот же гад! — тоскливо выругался Никита Ратиборский, с отвращением глядя на вполне приятное лицо телевизионного диктора новостей.
— А по-моему, он очень симпатичный! — кокетливо сказала Даша.
Никита незряче взглянул на дурочку и закрыл лицо рукой. При этом он даже не заметил, что поставил локоть в пивную лужицу.
— А ну, куколки, пойдите-ка, потанцуйте! — распорядился Джон, свойскими шлепками по мягким местам ссадив красоток с высоких барных табуретов.
Одергивая короткие трикотажные юбочки, барышни нога за ногу поплелись на дансинг.
— Ну? Тебя можно поздравить? — одной рукой ободряюще помахав ленивым танцовщицам, а другой подняв повыше кружку, спросил Джон Никиту. — Кокнули твоего фазера, как ты хотел, так что ты теперь богатый мачо!
— Совсем не вовремя его кокнули! — огрызнулся Ратиборский. — Эх, как неудачно! Ну почему так? Сразу же после вчерашнего!
— А что у нас было вчера? — спросил Джон, заглянув в пивную кружку, словно там мог прятаться ответ на его вопрос.
Вчерашний день прошел мимо его сознания нечувствительно. Вот позавчера, это Джон помнил, они с Никитой, другими приятелями и девочками обмывали купленную кем-то новую тачку. Начали в модном французском ресторане «У Пьера», продолжили в демократичной атмосфере гриль-бара, потом в еще более теплой обстановке «Максимовских бань», затем шумным пьяным табором перекочевали в ночной клуб «Кружавчики»... Дальнейший маршрут потерялся в глубокой мгле похмельной амнезии. Сегодня Джон обнаружил себя в холостяцкой берлоге Никиты, в неудобной впадине между половинками двуспального матраса, облепленным, точно грелками, горячими телами куколок, которые представились ему как Даша и Маша. Ни самих куколок, ни ситуативно предполагаемого ночного общения с ними Джон не помнил. Он и друга Никиту признал с трудом!
— Вчера, после боулинга...
— Что, вчера и боулинг был? — перебив Ратиборского, машинально удивился Джон.
— Был, бля, боулинг, был! — скороговоркой выругался Никита. — Не помнишь, что ли? Я с Ванькой Белым на деньги играл и просадил все, что было!