— Типун тебе на язык, Пауканов! — выругалась Марья Васильевна и шумно захлопнула дверь, едва не прищемив насекомому капитану правую лапку.
— Бабки! — Барабанов скрипнул зубами и поднял глаза к потолку в лохмах осыпающейся побелки.
— Ну? — подбодрила его Трошкина, с интересом ожидая очередной милицейской мудрости.
— Бабки хороши в кошельке! — изрек Барабанов и поскакал вниз по лестнице, оставляя на серых цементных ступенях сырые следы.
— Уже уходим? — вопросительно посмотрела на меня Алка.
— Ну, если больше ничего не осталось... — ответила я, как Винни-Пух.
Мы спустились вниз, вышли во двор и обнаружили в машине Барабанова незнакомого молодого человека с приятным, но незапоминающимся лицом.
— Он расспрашивал народ во дворе, не знает ли кто, где искать гражданку Екатерину Владимировну Громову из пятнадцатой квартиры, — оригинально представил юношу мне и Трошкиной капитан Барабанов. — Я решил, что нам нужно предметно побеседовать. Садитесь, поехали!
— Чтобы предметно побеседовать, мы обязательно должны куда-то ехать? — струхнула Алка, видимо, вообразив, что сердитый Руслан повезет нас всех на допрос в милицию.
— Чтобы предметно беседовать, я должен получить сухие штаны! — рявкнул Барабанов.
— Значит, никаких мокрых дел больше не будет! — заботливо успокоила я встревоженную Трошкину.
5
— Дениска, у тебя найдутся чистые сухие штаны? Вынеси их во двор! — попросила я милого и, не ответив на закономерно последовавшие вопросы списком, выключила трубку.
Не надеясь на моего капитана с его стадным гардеробом и плохо налаженным холостяцким бытом, с просьбой вынести во двор чистую сухую рубашку Трошкина позвонила Зяме. Его запаса модного тряпья могло хватить для переодевания в сухое обмундирование всех участников исторического форсирования Днепра.
Наши любимые мужчины прискакали во двор одновременно и с одинаково настороженными лицами. Заказанные нами чистые и сухие одежды они держали так, что их было бы очень удобно использовать как оружие ближнего боя.
— Это кто же тут у нас голозадый?! — еще с крыльца зловеще поинтересовался Денис, воинственно размахивая запасными штанами.
— О ком заботимся?! — подхватил Зяма.
Узнав, что заботимся мы не о каком-нибудь залетном ловеласе, а о проверенном товарище Руслане Барабанове, ревнивцы успокоились и так подобрели, что не стали возвращаться в дом, а засели вместе с нами в беседке вокруг покосившегося стола для игры в домино. Руслан тут же, за виноградной шпалерой, переоделся в сухое и вывесил свои мокрые шмотки на просушку на веревку. Зяма сбегал в магазин за пивом с чипсами для мужчин, вином с конфетами для женщин и соком с печеньем для пацана, несовершеннолетний возраст которого легко читался на его румяном безусом лице. Затем наши капитаны подвергли парнишку перекрестному допросу. Тот и не запирался (сок с печеньем расположили его в нашу пользу) и доверчиво рассказал милицейским дяденькам и штатским тетенькам о своей миссии.
Едва услышав словосочетание «люди в черных масках», мы с Алкой одинаково многозначительно сказали: «Ага!» и отодвинулись от шампанского и даже от конфет. Трошкину по понятным причинам заинтересовало описание тех двоих, которые поджидали Гольцова у подъезда с маской в кармане.
— Скажи, Сереженька, а не было ли у них такой особой приметы, как кавказский акцент? — спросила она.
— Вроде нет, — ответил Сержик. — Бабушка-свидетельница назвала другую примету: один из тех парней был красноглазым!
— Какая же это особая примета? — хмыкнул капитан Кулебякин, выразительно поморгав рубиновыми от недосыпания очами.
— Может быть, РАЗНОГЛАЗЫМ?! — встрепенулась я.
— О! — сказала Алка, сделавшись круглоглазой.
— Что — «О»? — спросил Кулебякин, явно ничего не понимая и так же явно от этого сердясь.
— Все! — торжественно сказала я и выразительным жестом попросила налить мне шампанского. — Я все поняла! Все.
— Тогда сначала скажи мне, где Катя, потому что я очень за нее волнуюсь! — попросила Трошкина, не усомнившись в моем внезапном всезнайстве.
— Где точно — не скажу, но думаю, что уже на пути в прекрасные дальние страны, — ответила я.
— А как же ее замужество?! — охнула Алка. — Я так старалась! А баба Соня так ждала! И несчастный Саша...
— Саша действительно несчастный, — согласилась я. — Вдобавок к глухоте и близорукости получил, бедолага, моральную травму... Зато у Катьки теперь все хорошо. У нее будет ребенок, а у ребенка родной отец!