Особо крупный солнечный заяц десантировался на остров, угодив, как на сковороду, на разгоряченное медное лицо Ларисы Котовой.
— Да отключите вы эту дебильную копию миксера! — рявкнула она и, как комара, прихлопнула солнечного зайца на своем медном лбу лопатообразной ладонью.
— Тарахтит, тарахтит — только мешает! — поддержал Ларису Стас.
Он благодарно кивнул услужливой девочке, выключившей безмельничное колесо, передвинул тумблер на пульте и под грохот индустриальной музыки задергался, как спускающаяся по паутинке гусеница. Сходство с насекомым усугубляли ярко-красные полусферы наушников, выпирающие с двух сторон головы звуковика выпуклыми стрекозиными глазами.
— Прыгов! — заорала сердитая Лариса, легко перекрикивая военно-промышленный лязг и грохот. — Ты что это играешь?! У нас тут нынче не тусовка стрит-рейсеров, у нас тут свадьба! Живо меняй репертуар, а то выгоню!
Насекомовидный Стас ответил серией кивков с приседаниями и послушно сменил тему.
— Были белее снега! Свадебные цветы! Мне улыбался ты! Это было как во сне! — с надрывом запела Ирина Аллегрова.
— Эй, а где цветы?! — вдвое громче, чем голосистая певица, завопила неугомонная Лариса. — Вера, не спи! Где цветочная гирлянда на ворота? Должны были к трем привезти!
— К трем нельзя, при такой жаре до шести все завянет, — хладнокровно возразила декораторша, важно и шумно топая по канаве, как диплодок, знать не знающий о грядущем вымирании динозавров.
На загорелой шее Веры тяжко висел старый пионерский барабан со снятым скальпом. В открытом всем враждебным вихрям барабановом нутре моделью скифского погребального кургана высилась горка крупного гравия. На сгибе Вериного локтя помещался большой сноп желтых ромашек. В одной руке она держала катушку толстой рыболовной лески, в другой — открытый перочинный нож. Ноги ее выше колен укрывали прорезиненные сапоги-заброды. Они единственные мешали принять декораторшу за психически неуравновешенную деву, возымевшую не угодное богу намерение покончить с собой в крепостном рву, но пока еще не определившуюся со способом самоубийства. Оригинальный набор из камней на шее, бечевки и ножа оставлял большой простор для фантазии.
— Гирлянду привезут к пяти, — сообщила Вера и со свистом отсекла ножом кусок лески.
Один ее конец она ловко привязала к ромашке, другим опутала камень. Затем аккуратно уронила всю конструкцию в воду, и цветок на якоре растопырился в ней маленьким солнышком.
— Всем привет, вот и я! — оживленно сказал Леша Пряников, скатываясь с горбатой спины северного мостика на пятках.
— Явился, не запылился! — недовольно буркнула Лариса. — Сказано же было — общий сбор в шестнадцать ноль-ноль! Иди к Галке, будешь шары надувать.
— Стерва, — беззлобно пробормотал Пряников, проходя в «крепость» под декоративной решеткой.
Лариса не обиделась. Репутацию стервы она заработала тяжелым трудом и дорожила ею, как ценным активом компании «Праздник жизни». Ее сотрудники знали, что Лара легко спустит по три шкуры не только с каждого из них, но и с заказчика, так что в результате нещадной эксплуатации все получат нормальные деньги. А за нормальные деньги люди согласны были работать как проклятые. Лариной команде случалось проводить по три праздника в день!
Пряников вошел в полутемный зал со сводчатым потолком, удачно разминулся с низко висящей чугунной люстрой и вежливо поздоровался с пустыми рыцарскими доспехами.
— Лешенька, ты мне на помощь? — обрадовалась Галя, устроившаяся на подоконнике глубокой ниши. — Отлично! Тогда я буду надувать шарики для гирлянды, а ты займись сюрпризными.
У ее ног разноцветными мячиками лежали надутые шары. Угол длинного стола, еще не охваченного вниманием официантов, был завален слоем резинок, как лоскутным покрывалом.
— Шюрприжные в коржике, жапишки там же, — невнятно объяснила Галя, зубами перекусывая нитку.