— Да вы с ума сошли!
— Что, хватит нам Путина с Медведевым? — по-своему понял сцену перворазрядный дурень Блошкин.
— Блошкин, я вас уволю, — нешуточно страдая, пообещал ему Первый Зам.
Услышав эту угрозу, департаментские люди вздрогнули, и сияющие перламутровые нимбы над колонной закачались, оживляя солнечными бликами нарисованные лица Вождей. Первый Зам представил, что будет, если хоть один из них шумно лопнет в виду трибуны с высоким руководством, и застонал.
— Может, пока не поздно, избавимся от них? — понятливо разделяя начальственные страдания, тихо предложила кадровичка.
— Нина, вы думаете, что говорите?! — бешено зашипел Первый Зам. — Как мы можем избавиться от Президента!
— А вот Кеннеди... — развязно начал пьяный, но эрудированный Блошкин.
— Блошкин, уволен! — упреждая крайне несвоевременную историческую справку, дико рявкнул Первый Зам.
— Семен Антонович, давайте мы их просто отпустим! — заговорщицки зашептала кадровичка.
— На покой! На заслуженный, так сказать, отдых! — с подъемом добавил Блошкин, сам уже вполне заслуженно уволенный.
И он запрокинул лицо к ясному майскому небу, недвусмысленно указывая наилучшее место для полнейшего отдохновения и успокоения от праведных трудов.
абсолютно не в тему понес откровенную крамолу неугомонный отщепенец с гармошкой.
Окончательно задерганный Первый Зам запредельно усилил угрозу:
— Блошкин, убью!
При этом в начальственном мозгу сверкнула утешительная мысль о том, как украсит демонстрацию увитый алым кумачом и черным крепом перворазрядник Блошкин, влекомый во главе колонны вперед ногами.
— Значит, так! Слушай мою команду, — приободрившись, распорядился Первый Зам. — Шары с Первыми Лицами несем осторожно и бережно, как...
— Как тухлые яйца! — с готовностью подсказал к сожалению не мертвый Блошкин.
Первый Зам убил его взглядом и искательно посмотрел на шарики, цветом и размером действительно напоминающие отборную продукцию страусиной фермы.
— Президентские яйца... Тьфу! Шары!!! — Первый Зам яростно плюнул ядом себе на лаковый штиблет. — Шары с Президентом поднять чуть выше, чем премьерские! Будем соблюдать субординацию...
издевательски заплясал неугомонный гармонист на тротуаре.
— Пошли, товарищи, пошли! — замахал руками гражданин с функциями распорядителя.
Колонна тронулась и пошла, постепенно ускоряя и выравнивая шаг. Резиновые яйца с давно и благополучно вылупившимися в отечественную историю политиками величаво поплыли над головами демонстрантов.
— Эй! Это что у вас такое на палочке? — остро прищурился на ВИП-шары гражданин распорядитель и, разглядев, ахнул и закрыл себе рот рукой.
Кое-что на палочках благостно сверкало перламутром и грозно чернело иконописными ликами.
— А потом, потом что с ними делать, когда трибуну пройдем? — озабоченно зашептала в малиновое ухо Семена Антоновича кадровичка Нина. — Не выбрасывать же?!
— Ни в коем случае! — ужаснулся Первый Зам. — Разобрать по домам! Не лопать! Не сдувать! Держать как есть...
— До истечения установленного законом президентского срока? — сам догадался трезвеющий Блошкин.
— А неиспользованные куда? — не отставала кадровичка, с намеком хлопая по сумке, раздутой стратегическим запасом оригинальных шариков.
— Да засунь их! — Первый Зам вспылил, но тут же осекся и виновато попросил ближайший к нему надувной лик: — Прости, Господи, что скажешь!.. Что осталось, то отдай кому-нибудь.
Он с неудовольствием посмотрел на Блошкина, нежно и страстно прижимающего шар с изображением иронично улыбающегося Премьера к раскрасневшейся от выпитого щеке, и добавил:
— Кому-нибудь, политически грамотному!
угрожающе взвыл вослед уходящей колонне политически неграмотный гармонист.
Неиспользованные резиновые изделия с портретами Первых Лиц кадровичка Нина подарила знакомой, которая обещала надутые шарики бережно спустить и позднее обязательно дать им вторую жизнь. Знакомая была абсолютно чужда политики. Она занималась организацией свадебных торжеств, и ей было без разницы, кто нарисован на шариках — Путин, Кеннеди или Микки Маус.