5
— Почем сейчас клубника? — спросила меня Алка, с удовольствием надкусывая сочную ягоду.
— Корзинка за двести пятьдесят, — ответила я, щедро посыпая свою порцию сахаром.
— Я в шоке, — вздохнула Трошкина, глядя на быстро растущий в моей тарелке курганчик белого песка.
— Разве это дорого?
— Я не из-за клубники в шоке.
— Неужели из-за сахара? — я неприятно удивилась.
Знаю, знаю, я ужасная сладкоежка, но до сих пор подружка никогда не жалела для меня продуктов!
— Нет. Я сегодня во дворе наблюдала, как дети играют, — объяснила Трошкина. — Представь: сидит на лавочке мальчик лет семи, к нему подсаживается второй такой же и, не глядя на соседа, отрывисто спрашивает: «Есть че?» Первый, тоже глядя строго перед собой, отвечает: «Ну, есть» — «Сколько?» — «Ну, сто пятьдесят». Пацан вынимает из кармана конфетные фантики, отсчитывает их, как деньги, отдает в обмен на коробочку с «Тик-таком» и уходит.
— Хорошенькая игра! — хмыкнула я.
— Ага. Я подошла и спросила, во что они играют. Сказали: в наркодилеров! — Алка тяжело вздохнула и целиком затолкала в рот крупную клубничину. — Хорошие мальчики из приличных семей! Насмотрелись по телику дурацких сериалов!
— А чему ты удивляешься? — я пожала плечами. — Посмотри, что показывают по телевизору в дневное время. Сплошные страсти-мордасти: «Улицы разбитых фонарей», «Менты», «Братки», «Встать, суд идет!» И в новостях сплошная чернуха.
— Ну-ка! — Алка потянулась за пультом и включила телевизор.
—...лучило продолжение! — с полуслова завелась симпатичная дикторша. — Минувшей ночью вблизи своего дома подвергся нападению Алексей Гольцов, помощник депутата Ратиборского, погибшего два дня назад при взрыве своего служебного автомобиля. Напомню, что депутат ЗСК Геннадий Петрович Ратиборский возглавлял в Законодательном собрании края комитет по делам молодежи и с целью предотвращения молодежной преступности выступал за ужесточение наказаний за совершенные преступления, а также борьбу с наркоманией и алкоголизмом.
— Ну и как? Есть че? — невесело хмыкнула Трошкина. — В смысле какие результаты-то?
— Наш корреспондент провел небольшой соцопрос, результатами которого готов немедленно поделиться с вами, — не затруднилась с ответом дикторша.
На экране возник лохматый юноша в просторной майке с бодрой надписью «Мне кризис не страшен, я ем овощи!»
— Здравствуйте, я Михаил Горохов! — радостной скороговоркой выпалил он.
Я хихикнула, оценив, как естественно сочетается фамилия корреспондента с его любовью к овощам.
— Сегодня мы вышли на улицу, чтобы предложить молодым людям оценить степень допустимости совершения некоторых правонарушений и преступлений! — сообщил Михаил Горохов.
Правой рукой шустрый отпрыск семейства бобовых крепко обвил микрофон, а левую ловко выбросил в сторону потока пешеходов и выхватил из него пучеглазую кудрявую девчушку лет шестнадцати.
— Как вы относитесь к переходу улицы на красный свет? — цепко удерживая барышню в кадре, строго спросил корреспондент.
— Я-я-я-я... Н-не-не-не...
— Семьдесят процентов опрошенных нами представителей молодежной среды считают этот проступок вполне допустимым! — веско сказал Михаил Горохов и отпустил девчушку.
Судя по закадровому шуму, невинная жертва соцопроса грохнулась на тротуар, но на напористого корреспондента это никакого впечатления не произвело. Переступив через невидимое зрителям препятствие, он сунул микрофон в лицо молодого человека с сигаретой, настойчиво поинтересовался его мнением относительно допустимости курения в общественных местах и, получив невнятный матерный ответ, сообщил нам, что к этому прегрешению вполне лояльны пятьдесят девять процентов опрошенных. Пятьдесят шесть процентов в лице парня с бутылкой пива веселым ржанием одобрили прилюдное распитие спиртных напитков. Прочую статистику великолепно информированный Михаил Горохов озвучил без всякой помощи мирных граждан в режиме бодрого монолога:
— Также вполне допустимым тридцать процентов молодежи считает дачу взятки, двадцать девять процентов — злоупотребление служебным положением, двадцать восемь — уклонение от уплаты налогов, двадцать семь — получение взятки!
Тут я заметила, что Трошкина черкает карандашом на салфетке.
— Далее в порядке снижения показателя допустимости следуют кража — двенадцать процентов, употребление наркотических средств — десять пре центов, грабеж — девять, убийство — девять, вымогательство — восемь, производство и распространение наркотических средств — семь и сексуальное насилие — шесть! — протарахтел корреспондент, не произвольно облизнувшись при упоминании сексуального насилия. — Это был Михаил Горохов, всего вам доброго!