— В этом случае последовательность событий получается обратная: сначала он жертва и только потом налетчик, — прикинула я.
Алка пожала плечами:
— Так ведь мы же с тобой не знаем, насколько строгие правила в этой странной военизированной игре! Стой здесь!
Она развернулась, взметнув юбкой, и унеслась в палату, но секунд через тридцать примчалась обратно и доложила:
— Катя сказала, что в последний раз она играла в «Зарницу» в восьмом классе средней школы, и с тех пор ни в каких развлечениях в стиле «милитари» не участвовала!
— Ага, зато я за нее поучаствовала! — ворчливо напомнила я. — Ладно, поехали!
— Куда теперь? — подпрыгивая сбоку от меня, как резвый Пятачок рядом с хмурым Винни, с подкупающей готовностью поинтересовалась Алка.
— В нейрохирургию горбольницы, куда же еще? Узнаем, лежит ли там побитый Алексей Гольцов.
— Или не лежит, а носится по городу в черной маске, как чокнутый Бэтмен! — кивнула подружка, с лету уловив мою мысль.
Центральная городская больница — это целый архитектурный комплекс, планировка которого способна лишить человека с пошатнувшимся здоровьем остатков душевного и физического равновесия. Подозреваю, что архитектор, спроектировавший нашу горбольницу, происходит по прямой линии от создателей знаменитого Критского лабиринта, замка Иф, Форт-Нокса и Брестской крепости. Чтобы не заблудиться в скопище разновеликих зданий, коварно лишенных всяких опознавательных табличек и указателей, нужно обладать сверхъестественной интуицией, либо ориентироваться в пространстве не хуже почтового голубя, либо периодически брать в плен аборигенов из медицинского племени. Мы с Трошкиной грамотно взяли «языка» в белом халате прямо в курилке у ворот, и только этим спасли свои ноги от мозолей, а нервную систему — от полного истощения.
Проводник помог нам проложить кратчайший маршрут к окошку информационной службы. Там, как сказочная царевна в светлице, томилась дородная дама в трещащем по всем швам голубом халатике. В просветах между редкими пуговицами виднелось бронированное бязевое белье. Над напомаженными губами трепетали лихие гусарские усики.
— Опять журналисты? — шевельнув усиками, густым басом неодобрительно спросила эта кавалер-девица нас с Трошкиной. — Дался вам этот Гольцов! Опоздали, девушки, вчера надо было приходить, как все! А сегодня уже переведен ваш Гольцов на амбулаторное лечение.
— То есть в вашей больнице он не лежит? — уточнила дотошная Алка.
— В нашей — нет! — пробасила кавалер-девица и невежливо задвинула окошко справочной светлицы мутной пластиной оргстекла.
Мы с Трошкиной переглянулись и одновременно кивнули.
Над рыжеволосой головой депутатского помощника Алексея Гольцова нависла угроза скорого и неприятного знакомства с двумя симпатичными, но злопамятными девушками.
6
— Выразительно! — осмотрев шишковатую голову Никиты, Джон присвистнул и съехидничал: — Интересно, что бы сказал по этому поводу Ломброзо?
Фамилия итальянского доктора, определявшего характер и умственные способности человека по форме его черепа, Никите Ратиборскому ничего не сказала. А вот реакция лучшего друга обидела, и он огрызнулся:
— Интересно, что бы ты сказал, если бы это тебя так приложили!
— Я бы сказал...
Джон завернул многоступенчатую матерную фразу, закончив ее простым и естественным вопросом:
— И кто же это тебя так?
— А хрен его знает! Какой-то козел в спецназовской маске. Выскочил, гад, из-за дерева, сбил меня с ног, придавил сверху — и давай колотить башкой о землю!
— Вижу, что земля была твердой! — съязвил Джон.
— Ты про мои шишки? Да хрен с ними! — отмахнулся Ратиборский. — Меня другое беспокоит. Он меня про деньги спрашивал! «Колись, — говорил, — где бабки?!»
— Серьезно?!
Джон хлопнул ладонями по столику, расплескав свое пиво и минералку Никиты, и совсем уж обидно захохотал.
— Что смешного? — надулся Никита.
— Смешно, что идеи носятся в воздухе! Все гениальное просто и нет ничего оригинального!
— У нас есть «Оригинальное темное»! — с готовностью притормозила у столика официантка с подносом, запятнанным влажными кругами от запотевших пивных кружек.
— А гениального светлого нет? — сострил в ответ весельчак. — Жаль. Товарищу моему для просветления сейчас было бы в самый раз!
— Ты прекратишь ржать?! — неприязненно зыркнув на убегающую официантку, зашипел Никита. — Такое серьезное дело, а тебе все шуточки!