— Кого на этот раз? — насторожилась я.
— Семью! Точнее, ее репутацию!
— Репутацию НАШЕЙ семьи? — уточнила я, ибо это было важно.
Репутация семьи Кузнецовых по причине живости характера всех ее членов подвергается опасности ежечасно, но до сих пор чудесным образом сохраняется. А своей репутацией наша семья дорожит почище, чем какая-нибудь Коза Ностра!
— Да! — подтвердила мамуля. — Дело в том, что Глафира...
— Ах, тетя Глафира! — протянула я. — Ну, тогда понятно, почему в опасности фамильная честь!
Папина единокровная сестра, а моя родная тетушка Глафира частенько олицетворяет собой дамоклов меч, нависший над семейной репутацией. В бытность свою юной и пылкой студенткой института иностранных языков она закрутила бурный роман с чилийским коммунистом и в порыве страсти унеслась с ним за океан, откуда возвращалась долго, лет тридцать, и на редкость сложным путем. Сначала переметнулась от латиноамериканского партийца к простому американскому плейбою. Потом вышла замуж за скромного торговца недвижимостью, родила дочь, развелась и немного пожила одинокой трудящейся женщиной. Влюбилась в темнокожего футболиста и перестала быть одинокой. Рассталась со своим футбольным Отелло, сошлась с владельцем китайского ресторанчика и уехала с ним на историческую родину в провинцию с каким-то подозрительным названием — то ли Хойвынь, то ли Нансунь... И уже оттуда перебралась в Арабские эмираты с каким-то третьеразрядным шейхом, имевшим неосторожность заглянуть в хойвыньско-нансуньский кабачок на чашечку китайского чая.
Три поколения семьи Кузнецовых, наблюдающие за перипетиями судьбы кровной родственницы на почтительном расстоянии, но с неослабевающим интересом, дружно надеялись, что высокая ограда арабского гарема сможет удержать непоседливую тетю Глафиру у очередного семейного очага. Но она перемахнула ее так же легко, как Великую китайскую стену, и неожиданно для всех вернулась в родной город! А вот единственная дочь Глафиры, мимоходом рожденная ею в недолговременном браке с нью-йоркским риэлтером, все это время с поразительным постоянством оставалась на одном месте — вероятно, компенсируя усидчивостью возмутительное легкомыслие мамочки.
— Что тебе может быть понятно?! — почему-то рассердилась на меня мамуля. — Я сама с трудом поняла, в чем проблема, ведь твой отец совершенно не способен связно излагать свои мысли!
Этот возмутительный поклеп на папулю, который, как бывший кадровый военный, как раз очень даже способен выражать свои мысли и пожелания в виде максимально четких распоряжений, заставил меня вступиться за родителя:
— А папа-то тут при чем?!
— При чем тут папа? И ты спрашиваешь об это МЕНЯ?! — искренне возмутилась мамуля.
По мнению Баси Кузнецовой, ее супруг несет ответственность за все негативные процессы, так или иначе омрачающие светлый жизненный путь великой писательницы. Разрушительные наводнения и обильные снегопады, пробки на дорогах и сквозняки в доме, перебои с деньгами и горячим водоснабжением, растущие цены и падающие метеориты — за все, абсолютно за все отвечает отставной полковник Борис Акимович Кузнецов. Лично. Мамуля в этом абсолютно убеждена! Этой весной, я слышала, как она горячо упрекала папулю за крайне некстати разразившийся мировой финансовый кризис, призывая его «немедленно сделать с этим хоть что-нибудь!» Помнится, тогда папуля отделался покупкой горящего тура в слабо затронутый кризисом Таиланд.
— Твой папа должен был встретить Мишу, а у него забился жиклер!
— Что, папа заболел? — встревожилась я. — Или заболел этот Миша? У кого из них жиклер, это очень серьезно, это лечится?
— Жиклер у папиной машины! Это такая деталь, которая имеет обыкновение совершенно некстати выходить из строя, если кто-то плохо следит за техническим состоянием своего автомобиля! — взвилась мамуля.
Мне стало понятно, «при чем тут папуля». Осталось уяснить, при чем тут я!
— Господи, как же мне с ними со всеми трудно! — по-свойски наябедничала Всевышнему Великая Бася. — Дюша, что еще тебе неясно? Сегодня к Глафире прилетает Майкл.
— Ах, Майкл прилегает! Так это же здорово! — обрадовалась я.
О Майкле, которого никто из нас еще не видел, в последнее время много говорила тетушка Глафира. Ее американская дочь лет шесть назад благополучно вышла замуж, произвела на свет сына и продолжала вести за океаном тихую, мирную жизнь, не причиняющую волнений нашей семье. Наоборот, это ее, мою добронравную кузину Джули, без устали беспокоила родная маман. В предпенсионном возрасте, биологически ощутив себя молодой бабушкой, тетушка Глафира нестерпимо захотела познакомиться с единственным внуком и все-таки добилась того, что юного Майкла обещали отправить к ней на побывку.