После работы я поехала в роддом к Катерине и была приятно удивлена, застав у нее Трошкину.
— А мы тут к свадьбе готовимся! Я вот крахмал привезла, — сообщила она, опередив мой вопрос.
— Крахмал для свадьбы? — мне показалось, что я ослышалась.
Кажется, девочки небанально подошли к меню свадебного обеда!.
— Ага! — радостно ответила Катерина, бойко колотя ложечкой в чашке с мутной жидкостью.
Во второй такой же чашке сидел кипятильник, включенный в розетку и производящий нарастающее бурчание. На поверхности воды ожесточенно толкались и лопались пузыри. Трошкина наблюдала за ними так внимательно, словно вела какую-то научную статистику.
— Выключай! — скомандовала Катя.
Трошкина выдернула вилку из розетки, отложила на тарелку кипятильник и взялась за горячую ручку чашки, использовав в качестве прихватки многократно сложенный носовой платок.
— Лей! — велела Катька и протянула ей свою чашку. — Потихоньку, тонкой струйкой!
— Девочки, а что это вы делаете? — спросила я, с интересом наблюдая за этой деловитой возней. — Клейстер, что ли? А зачем? Клеить будете? А что? Или кого? Вроде кого надо мы уже склеили, он уже даже жениться пообещал!
— Вот именно! — веско сказала Катька, плавно размешивая загустевшую массу в чашке. — Мы не клеить, мы крахмалить будем!
— Катя закончила вязать фату, но ее нужно немножко подкрахмалить, — объяснила Трошкина. — Смотри, какое чудо!
Она распялила на руках необыкновенно красивое кружевное полотно, и я ахнула:
— Ка-атя! И ты молчала, что умеешь делать ТАКОЕ?!
— Я заказы не беру! — поторопилась предупредить мастерица. — У меня на заказ никакой красоты не получается.
— Не продается вдохновенье? — сквозь дырочки безумно красивого кружева я с укором посмотрела на Катерину.
— Да правда, не получается! Вот те крест! — Катька перекрестилась чайной ложечкой и окропила себя и нас жидким клейстером. — Сколько раз пыталась связать что-нибудь для других, ничего не выходило! Плела кофточку маме — ей не подошла никак, а мне как раз впору! Сестре двоюродной перчатки вязала — на ней они как на корове седло, а на мне — шик и блеск! Бабуле хотела скатерть сделать — не поверите, в результате получился летний кружевной зонтик!
— Это тот, с которым ты была в Испании прошлым летом? — вспомнила я.
— Да, с Геночкой, — Катерина вздохнула, помолчала и вспомнила еще: — Кстати, я ведь даже для Геночки воротник связать не смогла, а ведь так хотела!
— Ты хотела, чтобы депутат ЗСК носил кружевной воротничок? — хихикнула Трошкина. — Катя! Похоже, ты не слишком разбираешься в современной мужской моде!
— А это была как раз не современная мода! — возразила Катерина. — Геночка под Новый год на маскарад собирался и придумал одеться кардиналом Ришелье. А какой же кардинал Ришелье без одноименного воротника? Я и начала вязать.
— Начала вязать воротник, а получилось — что? — спросила я просто так, без всякой задней мысли.
После эффектного превращения скатерти в зонтик мне было интересно узнать об иных метаморфозах кружевных изделий.
— Получился чудесный корсетик, — Катя потупилась.
— И Геночке пришлось идти на маскарад в образе миледи? — съязвила Трошкина.
— Зачем же? Он был кардиналом, как и собирался. Только костюм ему помощник взял готовый, в театре. Отличный был наряд, очень красивый, а заодно Геночку там же, в театре, загримировали. Такой Ришелье получился — ни одному Людовику от настоящего не отличить! Я, как увидела его, просто заново влюбилась, усики и бородка были ему к лицу чрезвычайно! Геночка потом специально свои собственные усы и бороду отпустил, правда другого фасона, менее театрального.
— Вот, кстати!
Я жестом фокусника извлекла из сумочки распечатанную на цветном принтере картинку — кадр видеозаписи в казино.
— Узнаешь?
— Еще бы! Это же Гена! Конечно, это он! — Посмотрев на распечатку стоп-кадра, кивнула Катерина.
— Уверена?
— Разумеется, уверена! Его лоб, его нос! Его родинка на щеке!
— А брови, борода и усы вовсе не его! — напомнила Трошкина, знакомая с характерной наружностью Ратиборского по снимкам в монументальном альбоме.
— Подумаешь — усы и брови! Усы и брови, чтоб ты знала, в мужчине не главное!