К образцовому штатскому лицу он присовокупил соответствующую фигуру: расслабил плечи, развинтил колени, сунул руки в карманы и по возможности обратил все прямые движения в волнообразные. Рубашку Сержик выпустил поверх джинсов и расстегнул до пояса, а бейсболку повернул козырьком назад. Это довершило превращение целеустремленного служивого в типичного дворового хулигана. Образ оказался таким органичным, что неуставное приветствие «Йо, бабуся!» выскочило из Сержика непроизвольно, само собой.
— Йо, внучек! — с готовностью отозвалась Елена Давыдовна Крупенникова, разворачиваясь к Сержику всем корпусом, как танковая башня.
Огромный практический опыт сделал бабушку Крупенникову большим специалистом по межличностной коммуникации. Обращения, приветствия и иные традиционные зачины разговора она вычленяла легко и быстро, отнюдь не ограничиваясь пределами нормативной лексики русского языка. Елена Давыдовна с лету распознавала любые жаргонизмы, диалектизмы и иноязычные заимствования в диапазоне от общепонятного среднеазиатского «Салям алейкум!» до малоизвестного китайского «Нихау!». Если бы во дворе дома номер шестнадцать приземлилась летающая тарелка с нерусскоязычными инопланетянами на борту, бабуля Крупенникова не посрамила бы земное человечество, наладив контакт с братьями по разуму в считанные минуты! По сути, Елене Давыдовне самое место было не на лавочке у подъезда, а в дипломатической миссии ООН.
— Чего тебе тут надо, милок? — сразу же после интуитивно понятного «Йо!» спросила она Сержика.
Добавленная в дрожащий от любопытства голос доза родственной теплоты призвана была сгладить гестаповскую прямолинейность вопроса.
— Да так... — уклончиво молвил Мызин, не успевший отшлифовать свою легенду.
— Так, так! — повторила Елена Давыдовна, сканируя глубоко штатские лицо и фигуру Сержика острым взглядом поверх приспущенных очков.
Этого визуального осмотра многоопытной старушке хватило, чтобы выявить определенные смысловые связи и построить стройную версию:
— Ищешь кого али потерял что-нибудь?
Сержик закашлялся, скрывая растерянность.
Тягаться с полномочным представителем армии любознательных и бдительных пенсионерок практикант Мызин готов не был. Возможно, противостоять Елене смогли бы капитан Никифоров, лейтенант Березкин и полковник Исаев, более известный под именем Штирлиц, вооруженные должным опытом, профессиональной выдержкой и хваткой. Практикант Мызин ничем таким пока не обладал и потому был обречен на поражение в неравной схватке с превосходящим противником. Бабушка являлась асом бытового шпионажа и мастером завуалированного допроса. Ее высокоэффективные и малозатратные методы разработки источников и добычи из них информации при переносе на процессы пользования недрами оставили бы без работы половину шахтеров и рудокопов страны!
— Молодой, а кашляешь, — отметила наблюдательная бабушка и тут же сделала логическое умозаключение: — Куришь много, небось?
При этом в ее не девичьей памяти отчетливо нарисовались вчерашние молодцы-курильщики. Незнакомые и подозрительные, как и этот юноша.
— А ты не к Лешке ли Гольцову? — Елена Давыдовна ударила прямым вопросом не в бровь, а в глаз.
Сержик Мызин непроизвольно зажмурился и натужно затянул искусственный кашель. Бабуля Крупенникова безошибочно трактовала это как положительный ответ и перешла в наступление по всему фронту:
— И чего вам всем надо от хорошего парня?!
— Он... Я...
Погибающий практикант Мызин мысленно призвал на помощь сослуживцев Березкина, Никифорова, Исаева-Штирлица и вдохновенно соврал:
— Этот ваш хороший парень у меня девушку увел!
Это был гениальный ход. Как большинство одиноких пенсионерок, бабушка Крупенникова существовала одновременно в двух мирах, одним из которых была реальность, данная ей в ощущениях, а другим — затягивающая виртуальность телесериалов. Елена Давыдовна переходила из одного мира в другой по расписанию, пропечатанному в программе передач, подсознательно все больше тяготея к телемиру. Упоминание типичного мелодраматического сюжета мгновенно увело старушку в область романтических фантазий, и подозрительность в ее голосе сменилась сочувствием, которого, безусловно, заслуживал несчастный участник любовного треугольника:
— Да что ты?! Ах он подлец!
— Еще бы не подлец! — талантливый враль Мызин оседлал волну и понесся на ее гребне. — У нас с Наташкой все серьезно было, мы уже о свадьбе подумывали, а этот Лешка, мерзавец, заморочил ей голову и разлучил нас!