— И на обратном пути купите, пожалуйста, бубликов! — попросил лейтенант Березкин, с сожалением посмотрев на пустое блюдечко вблизи своего правого локтя.
Сержик унесся.
— Хороший парень, но не умеет правильно расходовать избыточную энергию! — посетовал Березкин, нажатием кнопочки оживляя электрический чайник.
— У нас научится! — ответил Никифоров и ввинтил в ушную раковину наушник.
Грамотно экономя жизненные силы, капитан до обеда смотрел «Звездные войны», а лейтенант пил пустой чай и нетерпеливо ждал бубликов. Тем временем избыточно энергичный практикант Мызин за полдня обскакал шесть райотделов милиции и выяснил, что в два из них уже обращались граждане, ставшие жертвами нападения хулиганов в черных масках! В первом случае это был гражданин Гольцов Алексей Юрьевич, о столкновении коего с замаскированными типами Мызин, как и тысячи телезрителей, уже знал из новостей, а во втором — гражданка Ратиборская Алиса Викторовна.
— Капризная дамочка! — охарактеризовали ее в отделении.
Капризная гражданка Ратиборская сначала принесла заявление, в котором сообщила сразу о двух случаях нападения — на нее саму и на ее взрослого сына, но уже на следующий день свое заявление забрала. Впрочем, последнему обстоятельству в отделении, без устали борющемся не столько с преступностью, сколько с потенциальными «висяками», были откровенно рады.
Практикант Мызин работы не убоялся. Услышав фамилию Алисы Викторовны, Сержик сделал стойку, как охотничий пес в виду глухого тетерева. Алиса Ратиборская была супругой, а с недавних пор — вдовой депутата, в помощниках которого состоял Алексей Гольцов!
Уловив связующее звено, Мызин очертил круг лиц, близких к погибшему Ратиборскому, и в серии телефонных разговоров с собственного мобильного проявил живой интерес к их судьбе. Оказалось, что второй помощник депутата, Александр Пущин, бесследно пропал, о чем его супруга заявила в милицию только накануне. А водитель и охранник Ратиборского, как было известно, погибли вместе с ним при взрыве автомобиля.
— Получается, что все, кто был близок к Ратиборскому, пострадали! — азартный Сержик, захлебываясь эмоциями, сообщил свои выводы капитану Никифорову и лейтенанту Березкину. — Одним угрожали расправой, с другими расправились! Выходит, мы можем предположить, что в убийстве депутата замешаны эти, в черных масках!
— Предположить-то мы это можем, но хотим ли? — вздохнув, пробормотал капитан Никифоров.
Следствие по делу об убийстве депутата активно и не без успеха раскручивало версию о виновности в содеянном группы умственно неполноценных личностей. В компанию к туповатой пэтэушнице, задержанной на площади в самом подозрительном виде — «в белом, но с окровавленными перстами», сыщики подгребли уже погибшего чокнутого «провидца» и дальнего родственника задержанной — дефективного юношу, в возрасте восемнадцати лет самозабвенно играющего в машинки. Возложив ответственность за взрыв на площади на придурковатое трио, следствие благополучно уходило от скандальной темы очередного политического убийства и подводило под монастырь разве что медицинские службы, плохо присматривающие за потенциальными клиентами дурдома в период весеннего обострения психических заболеваний.
Версия практиканта Мызина подрубала эту красивую схему на корню. Поэтому лейтенант Березкин напрягся и нашел в рассуждениях Сержика слабое место:
— Ты утверждаешь, что лиха хлебнуло все близкое окружение Ратиборского? Гм... А как же депутатская любовница?
— Да, да! — обрадовался зацепке капитан Никифоров. — У Ратиборского же любовница была! Что с ней?
— Я узнаю, — пообещал несгибаемый Сержик и исчез из кабинета до конца рабочего дня.
Лейтенант Березкин, у которого юный практикант по инерции все еще ассоциировался со свежими бубликами, до вечера пребывал в неважном настроении.
4
— Где мои новые лиловые туфли?!
В пятницу утром этот вопрос звучал для меня гораздо актуальнее, чем вечно безответные «Кто виноват?» и «Что делать?».
Кто виноват, впрочем, выяснилось сразу после того, как мой гневный вопль достиг ушей бабули.
— Твои лиловые туфли лежат под зеркалом, — сообщила она, неторопливо складывая газету.
После этого очки, которыми наша старушка пользуется только для чтения, стали ей не нужны, и она приспустила их, чтобы укоризненно поглядеть на меня поверх оправы:
— Зачем же так кричать?
— Разуй глаза! — весело нахамил мне Зяма, подмигнув бабушке, которая свои собственные глаза уже разула.