Зал конференций бушевал. Желина Харуша обвиняли во всем, что только могли придумать. Бушевали, пока король не подал голос. Властный и громогласный:
— Тебя пригрели, полукровка, и ты должен быть благодарен за это, но в твоих жилах течет слишком много людской крови, слишком много достоинства и высокомерия. Тебе все равно на наши законы, на наши традиции, священство. Тебе плевать на нас! Ты лишь игрался нашими убеждениями, и вот когда заигрался, и правда открыла твое истинное лицо, ты еще осмеливаешься перечить? Я всегда знал, что однажды такое случиться, Себастьян! — король поддался вперед, светлые пронзительные глаза приковали все внимание Себастьяна. — Дайкинская кровь забурлила в тебе Себастьян! Забурлила и сказала тебе — народ эльфов не для тебя Себастьян, ты чужд им, ты сердцем принадлежишь… людям!
Полукровка ужаснулся, и весь зал ахнул, многие понимали это давно, но таили в себе, берегли чувства Желина Харуша, видели в Себастьяне тепло, считали последнего безобидной пешкой, которой можно понукать и вертеть в свое удовольствие. Себастьян безразлично относился к напастям эльфов и поэтому завоевал статус механического конька, выполняющего чужие пожелания и приказы.
— Ты не осмелился убить дайкинскую выволочь, но зато преспокойно разрешил угробить моих поданных! Ты изменил Себастьян законам эльфов! Ты изменил священным клятвам! Ты… — Светлые глаза короля эльфов пылали, рот скривился и изрыгал страшные обвинения. — Ты… отречен! Ты ответишь за измену своей жизнью! Но прежде, я утолю твою любовь Себастьян к этим выродкам! Ты увидишь своими глазами их казнь! Мы получим сперва ответы, а затем, их тела будут гореть в пламени мести, — и все это Себастьен, ты увидишь своими глазами! Ты готов, Себастьен?!
ВСЕ, ДЛЯ НИХ ОН УМЕР! ДЛЯ НИХ ОН ПРОСТО — МЕРТВ!
— Готов, ваше…
— Взять выродка под стражу!
Совет по команде, ментально, обрушил на него град холодных, подсознательных ударов, он успел почувствовать горький, отчаянный крик в своих раскаленных от ужаса мозгах — ЕГО приемный отец рыдал. Рыдал в безудержном горе, взывая простить, и… мраморный пол встретил бесцеремонно, Себастьян еще успел ощутить боль — от удара прикусил язык и разбил губы, зубы только хрустнули… и лишь потом бессознательный сон.
По телу разливалось приятное тепло, но руки и ноги налились тяжестью, Матеус попытался пошевелить конечностями — боль! Яркая и сумасшедшая боль! Граки здорово их отделали.
Мастер-чародей разлепил веки. Свет от костра пробивал пелену тумана перед глазами.
— О, хоть кто-то очухался! Я уже подумал, свернетесь оба! Так нет, ты хоть соизволил прийти в себя, и на том, хвала Дьену!
Дьену? Мне не послышалось Дьену?
Матеус приподнял голову и постарался рассмотреть нечеткий силуэт незнакомца у костра.
В ответ издевательский скрежет-хохот.
— Не старайся чародей, я не дурак, чтобы открывать свою личность первому встречному и особенно тебе! Отдыхай! У нас еще будет время для знакомства!..
— Где… где-е мо-ой дру-уг?
Неизвестный перестал смеяться и чуть, повернув в его сторону голову, закутанную в капюшон, ответил:
— В надежных руках…
— Он мертв? — Матеус теперь пытался облокотиться на ствол толстобрюхого ялина.
— Пока нет.
— Что значит пока?.. Где он?
— Он в коме. Яд граков поразил его мозг. Я приостановил действие отравы, но на время, затем — смерть! Конечно…
— Что тебе надо?
Короткий смешок.
— Многого я не потребую, чародей. Помощь взамен помощи.
— Что же?
— Смерть. Ты отправишь моего врага в ад, а я верну твоему другу жизнь. Удобно и четко. Ты мне поможешь, я — тебе!
Матеус зло сверкнул глазами.
— Я могу убить тебя, незнакомец! И наш уговор будет расторгнут.
— Конечно, можешь, ты ведь этому обучался всю свою жизнь.
— Так ты знаешь кто я и…
— Вот именно знаю!
— Тогда пойми, я с Ла… с другом преследовал эльфов, они схватили наше подмастерье…
— Ребятня в темнице. В Эль-Фароне.