Как только оказались за воротами, карета свернула в улочку и понеслась к черте города.
— Разве мы едем не в имение?
— В имение. Загородное. На время нужно исчезнуть из города, — спокойно сообщил Рерих, задумчиво поглядывая в заднее окошко.
— Может, сейчас вы все мне расскажете? Что стряслось? — повысила тон госпожа Илена.
Пару секунд Рерих молчал, затем оторвал руку от подбородка и повернулся к ней. Глаза его блестели холодной безжалостью — такими она видела их в подземелье Фодарской арены.
— Час назад возле комплекса Торговой палаты в водосточной канаве был найден труп Ламаса Ешкана, надеюсь не надо рассказывать, что за этим последует? В той городской карете его тело доставили на опознание и экспертизе. Понимаете, что теперь начнется? Охота! Бойня! Мы не на шутку их рассердили, что там говорить! — Ешкан озвереет! Осатанеет! Начнется ночь кровавых чисток! Не каждый подхалимчик магистрата ее переживет! Поэтому, забудьте на время о мести. О походе на север. Сейчас лучшая стратегия — это переждать бурю. Думаю, вы со мной согласны?
Она не только с ним согласна — внутренний голос принцессы Лафимской кричал от паники. Кричал от переживаний и испуга. Кричал от возмущений.
— Ты — спятивший спарг!
С гиканьем семир Гарфуз и семир Айрун налетели на Ийлюта одновременно. В руках рассвирепевших харзских вождей мелькали кривые ятаганы, из-за пазух с роковым шелестом один за другим выхватывались из потайных ножен кинжалы. Время убеждений и переговоров закончилось, вместо того наступили минуты, когда в ход пошли крайние меры для союзов и паритетов — уговоры холодной стали. Семир Аршит Ийлют предлагал племенам кочевников одну судьбу, а вожди и слышать не желали насчет авантюрной затеи бесшабашного Аршита, виданное диво идти на Губернии Лафим войной? Видите ли, захотелось ему вдруг отстоять утерянные ценности и отбить клапоть земли, пусть даже принадлежащий некогда ихнему народу. Но на то и существуют законы сильнейших, когда люди захватили хребет Нольда, поселились в северном районе, построили город Нильф, которым орудует губернатор Ложич, но в конце то концов в том нет ничего смертельного, племена странников беспрепятственно отошли в глубину юга, в пустыню. Научились вспахивать и высеивать жаростойкие культуры, собирать урожаи. Запасаться на сезоны песчаных бурь. Разводить гипаа и мясных коз. Казалось бы, прижились со старыми проблемами, нет тебе, вернулся с отлучки Ийлют и тут же подавай ему возмездие! Завел маниакальные речи о мести. О мести дайкинам. О решающем ударе по Нильфу. О свержении диктатуры дайкин. О свержении трусости и возрождении храбрости. Сперва его молча слушали, у многих молодых харзов глаза загорелись поярче ночных костров, но разве можно задурить головы матерым и вспыльчивым волкам-семирам? Начиная с Флаунга Улюна и заканчивая Олзуном — все похватались за клинки, затрясли перед крутым хребтом, на котором Аршит устроил ораторство — холодной сталью. Остались и те, кто вообще воздержался от комментариев и не принял ни чью стороны, а те, кто в тайне готов был подержать Ийлюта, почему-то тоже медлили в сторонке, еще толком не избрав половину и не разобравшись в собственных чувствах?
Аршит встретил протесты с холодным презрением и, не задумываясь, обозвал отступников: трусами и плебеями, на что сейчас же получил обоесторонние вызовы на бой. К его, не прикрытому изумлению с ним никто не собирался церемониться, разубеждать в обратном или сюсюкаться, Горфуз с Айруном взлетели к нему на вершину хребта — песчаного крюка с известковыми пластами, обгоняя неуверенных Хумса и Кулана, налетели на орущего им в лицо разгневанного Ийлюта. Кулан едва удержался на своем пятаке, ушел от мечущейся в него стали ползком на брюхе, а Хумс с вереском спрыгнул на крайний уступ, на следующий хребет. Ийлют же на вопли и гиканья скопившегося внизу народа лишь презрительно скривился, вступил в бой с обозленными сородичами. За Горфузом и Бруттом следом лезли по известковому клыку Шахут и Улюн. Улюн соперник и сосед с землями семира Аршита, тремтел так рвался сцепиться с Ийлютом, но всегда трусливо отступал и в одиночку сгоряча не лез напролом, правда сегодня ситуация контрастно поменялась, против Аршита надвигался обезумевший шквал стали.