— Так есть или нет, чего мычишь, словно корова? — начал заводится заместитель.
— С юга сегодня один прибыл…
— Кто таков?
— Да с герцогской канцелярии, кажись? — пролепетал аколит.
Оба архимага переглянулись между собой. Что надо!
— Утром вызовешь его в мой кабинет, понял?
— Так точно!
— От дурень, схлопочешь по шее!
— Виноват, — пристыжено попятился дежурный.
— Жовк! Жовк, ты чего? — всполошился внезапно архимаг Академии.
Лушин пытливо взирал из кустистых бровей на паренька, драившего плинтуса черной тряпкой, ведро стояло в сторонке. Мальчуган лазил по каменным плитам на четвереньках, ничего и никого перед собой, и вокруг не замечая.
— Это кто? — наконец, ожил орденец.
— А? А кто-то из новеньких, наверное, из поступивших только. Третью неделю по-моему проснуться не может. Сила у него… — Зимер почесал бородку, — не в груди, а наверное в пятках, а то и глубже, хотя… куда ж там глубже, кхе-кхе?
Зивур оскалился себе, но получил под нос кулак.
— Беги в караулку, вели поутру гонца подать, мчись!
— Откуда он?
— А? Кто? А этот? Да… с Лисьего луга, а может, и дальше, не помню уже, а что?
— Да так… странная аура у него. Силой тянет, — Лушин оторвался от пристального созерцания. — Я таких, за мили чую. Работа у меня, сам знаешь, какая.
Зимер и себе посерьезнел, зыркнул на тощую фигурку, монотонно валандующую тряпкой по дереву и полу.
— Да хрен с ними, с талантами! Ему расти еще и расти, пойдем, пока еще не поздно, вина махнем! Ты не против?
— Я?.. — архимаг из отдела Контроля Сил, рассеяно встретился взором со скучающим напарником. — Можно и вина. Отчего ж нельзя, когда наливают, всегда можно.
— Ну и пошли.
Переговариваясь, и медленно ступая, они удалились дальше по коридору.
На постах вернулись к любимому занятию — дремоте.
А мальчуган, поняв, что остался без внимания, неожиданно остановился, отбросил чуть в сторону тряпку и, медленно подвел голову, зыркнул из-под грязных патл на уходящих архимагов, глаза его загорелись племенем. Руки объялись светом и колеблющимся огоньком. Он быстро, пока никто не заметил, унял ярость. Бешенство и раздражение.
Столь человеческие, ранимые чувства не пристали будущему самородку, будущему вундеркинду магических наук и вершителю академических реформ. Основателю. Учителю. Бунтарю. В одном совершенстве. Сейчас, он пока робкий студент. А уже через парочку дней, буря в той личности заклокочет и пробьется родничок стихии — внутренней, необъятной силы!
И Грен начнет превращаться в того, кого назовут со временем Гренлефом Великим, о ком будут помнить веками, вспоминать в легендах и сказаниях. Бояться тени!..
За собой, он навсегда оставит неизменное право: считаться и быть простым человеком!
Конец книги