— Допускаете ли вы возможность сосредоточения крупной ударной группировки противника на отдельном участке блокады города? — спрашивал Говоров.
Ему ответили, что у немецко-фашистского командования есть повод готовить летом наступательную операцию против самого Ленинграда. Оно знает, что город и войска, обороняющие его, сильно ослаблены после голодной зимы. Окружение противником 2-й Ударной армии тоже, по-видимому, повлияет на дальнейшую активность действий немцев».
Начальник разведывательного управления фронтом Евстигнеев доложил Говорову некоторые характерные донесения разведки, действующей в тылу у немцев, в том числе сведения об изменениях, происшедших в командовании немецких войск под Ленинградом. В январе убыл в Германию генерал-фельдмаршал фон Лееб, командовавший группой армий «Север». На его место вступил генерал-полковник Кюхлер, командовавший 18-й армией с начала блокады, а того сменил в свою очередь генерал Линдеман, командир 50-го армейского корпуса, штаб которого дислоцирован в районе Гатчины[45]. «Говорова эти сведения очень заинтересовали.
— Как вы оцениваете перемещения?
— Надо обдумать, товарищ командующий…
— Обдумайте, — согласился Говоров. — Перемещения в командовании должны иметь и причину, и следствие. И помните главную задачу разведки: никогда, ни при каких обстоятельствах наши войска и командование не должны оказаться перед фактом неожиданности сосредоточения группировки противника в каком-либо месте»{86}.
29 июня закончились боевые действия оставшихся в окружении 2-й Ударной и 59-й армий Волховского фронта, значительная часть советских войск оказалась в плену.
Войска Ленинградского фронта находились в не менее трудном положении. Оставаясь в блокадном кольце, три его общевойсковых армии и две оперативные группы (31 расчетная дивизия) действовали в четырех обособленных группировках. Их снабжение осуществлялось по воздуху и через Ладожское озеро. Деблокада Ленинграда являлась одной из самых насущных задач{87}.
Не могла порадовать и полоса обороны Ленинградского фронта: «Передний край был наполовину разрушен — огнем противника и весенней водой, заливавшей блиндажи, окопы и рвы. Высота брустверов росла лишь за счет трупов. Трехлинейки валялись повсюду, как дрова или палки… За зиму 1941/42 года фронт потерял от голода одиннадцать тысяч человек — дивизию, а оставшиеся в живых были похожи на тени. Все войска — в первой и второй линиях, резервов нет. Новой техники мало, еще меньше боеприпасов».
Справедливости ради отметим, что и у противника картина вырисовывалась не менее «радостная»:
«Зима [1941—1942 гг.] была проблемой номер один, прежде всего, для немецких войск. Снежный покров к середине декабря в целом достиг 80 сантиметров. Температура резко падала. К новому 1942 году термометры показывали 42 градуса ниже нуля. Устройство новых долговременных позиций, несмотря на неимоверные усилия и труд, продвигались медленно. Ротам приходилось искать защиту за снежными брустверами. Отапливаемые палатки и шалаши из хвороста стали первыми теплыми местами расположения за передовой. Строительство бараков и блиндажей давалось тяжело, поскольку в лесах в болотистой местности росли лишь мелкие деревья.
Выдвинутые вперед соединения страдали от недостатка зимнего обмундирования. Солдаты батальонов снабжения и артиллерии отдали пехоте зимние шинели и имевшиеся меховые сапоги. Прямо неразрешимая ситуация создавалась в моторизованных подразделениях. До сих пор применяемые противообледенительные средства для топлива, ружейных масел и смазочных материалов не действовали. Оружие отказывало, потому что замерзали затворы. Орудия были готовы к открытию огня лишь в том случае, если под их лафетами постоянно горел маленький костерок…
Лошади, верные помощники, сотнями падали от голода. Где они падали на землю, там через несколько минут появлялись сугробы снега и льда. Транспортировка раненых на носилках или в санитарных машинах всегда означала бег наперегонки со смертью от замерзания. Любой подвоз и снабжение не поступали по целым дням… Немецкий солдат учился жить и воевать без горячей пищи, без обогретого жилья и без достаточного сна»{88}.
Нечего сказать, веселенький «пейзаж».
Леонид Александрович начал с первоочередного — привел в порядок передний край, одновременно еще и значительно усовершенствовав оборону и управление частями и соединениями. Говоровым впервые применена система сплошных траншей, связавших узлы сопротивления в единое целое: «Здесь видна только идея жесткой обороны. Расширяйте всю систему позиций до емкости исходного плацдарма войск и для атак противника. Траншеи должны развиваться как в глубину — назад, так и вперед, на максимально возможное сближение с противником»{89}.
По приказу командующего фронтом были усилены «противотанковые средства на южном фасе обороны, что позволило постепенно отводить с передовой некоторые части, формируя из них фронтовой резерв. Риск при этом был смертельный, малейшая ошибка означала катастрофу». Но осторожный Говоров не ошибался.
По настоянию Говорова Военный совет фронта, гражданские власти принимают ряд решений, направленных на увеличение производства в городе оружия, боеприпасов и необходимого военного имущества. Решением Ставки Верховного Главнокомандования Ленинграду выделяются две авиационные корректировочные эскадрильи. Это позволяет и повысить точность стрельбы, и взять под жесткий контроль все выявленные батареи противника. План их уничтожения предусматривал «комбинированные удары бомбардировочной и штурмовой авиации»{90}.
Побывал Говоров и на оторванном от общей линии фронта участке обороны — в Приморской оперативной группе, на так называемом ораниенбаумском плацдарме. Туда пришлось лететь ночью через линию фронта и Финский залив на двухместных самолетах «У-2» — в кромешной тьме, под зенитные разрывы.
Командовал оперативной группой генерал-майор А.Н. Астанин[46]. Силы здесь были небольшие: две неполного состава дивизии, две бригады, полк морской пехоты, немного танков и артиллерии. Поддержку группе оказывали береговые форты Балтийского флота{91}.
Немцы держали против Приморской оперативной группы тоже незначительные силы. Характерным на Ораниенбаумском «пятачке» было то, что «нейтральная полоса, разделявшая стороны, достигла местами нескольких километров: ни наши войска, ни противник не хотели лезть в низины, болота, бездорожные места. Но это повлекло за собой ярко выраженную пассивность обороны. Штаб Астанина и командиры дивизий поверхностно знали противника, артиллерия располагалась без четкой системы, в развитии инженерных позиций была видна только одна перспектива — статус-кво»{92}.
Говоров бросил и Астанину, и его штабным: «Лапу, что ли, здесь сосали всю зиму?»[47]
После Ораниенбаума Говоров объехал все армии фронта и потребовал улучшения фортификационных работ. По его указанию были углублены окопы, выровнены ходы сообщения, усилена противотанковая оборона. В результате была создана невиданная ни на одном другом участке советско-германского фронта плотность орудий противотанковой обороны на ее южном фасе (42-я и 55-я армии). На главном направлении 42-й армии на фронте в 24 километра было образовано 28 противотанковых районов и батальонных противотанковых узлов с 760 орудиями. Таким образом, плотность орудий противотанковой обороны составила чуть более 31 орудия на один километр фронта. Противотанковая оборона имела три рубежа: главная полоса составляла глубиной три километра, с плотностью пятнадцать орудий на один километр фронта; вторая полоса — глубиной три километра, с плотностью 6,6 орудия, и армейская тыловая полоса выстраивалась глубиной в шесть километров, с плотностью десять орудий (с учетом противотанковых резервов) на один километр{93}.
Как артиллерист, Говоров не мог не вникнуть в состояние артиллерийского парка Ленинградского фронта.
45
Лееб Вильгельм Йозеф Франц фон (1876—1956), генерал-фельдмаршал. С 1895-го на военной службе. Участник Первой мировой войны. После войны служил начальником отдела в Министерстве обороны, начальником штаба 7-го военного округа, командиром 7-го артиллерийского полка, 7-й пехотной дивизии, командующим 7-м военным округом. С конца 1933-го — командующий 2-й армейской группой. С февраля 1938 г. в отставке. Но вскоре вновь призван на военную службу. С началом Второй мировой войны — командующий группой армий «Ц» на Западном фронте. В начале Советско-германской войны перед группой армий «Ц» (переименованной в группу армий «Север») была поставлена задача уничтожить основные силы противника в Прибалтике и захватить Ленинград. Протесты фон Лееба против расправ, чинимых над мирным советским населением, послужили поводом для его отставки (январь 1942 г.). Весной 1945-го был арестован американцами и приговорен как военный преступник к трем годам тюремного заключения; Кюхлер Георг Карл Фридрих Вильгельм фон (1881—1968) — военачальник, генерал-фельдмаршал (1942 г.). С 1901 г. на военной службе. Участник Первой мировой войны. В 1919—1920 гг. служил в штабе генерала-графа Р. Фон дер Гольца, командовавшего немецкой добровольческой дивизией в Прибалтике. С 1919 г. служил в штабе 1-го корпуса, затем преобразованного в 1-й военный округ. С 1924-го — комендант Мюнстера, с 1932-го — заместитель командира артиллерии 1-й дивизии и военного округа в Кенигсберге. В 1935—1936 гг. — инспектор военных школ, в 1936—1937 гг. — заместитель председателя Верховного военного суда. С 1937-го — командующий 1-м армейским корпусом В октябре 1939-го получил в командование 18-ю армию. В 1940-м участвовал в оккупации Голландии и Франции. С 18-й армией воевал и на советско-германском фронте. В январе 1944 г. заменен генералом В. Моделем и переведен в резерв. После войны провел восемь лет в заключении; Линдеман Георг (1884—1963) — генерал-полковник (1942 г.). На военной службе состоял с 1903 г. Участник Первой мировой войны. С 1931 г. — командир 13-го кавалерийского полка, с 1933-го — начальник военного училища. Участник Второй мировой войны. С июня 1941 г. — на советско-германском фронте. Командовал корпусом, с января 1942-го — командующий 18-й армией. С марта 1944 года — командующий группой армий «Север». С января 1945-го — командующий группировкой вермахта в Дании.
46
Астанин Андрей Никитович (1897—1960) — военачальник, генерал-лейтенант (1943 г.). В Красной Армии с 1918 г., участник Гражданской войны. Окончил 49-е Грозненские пехотные командные курсы (1922 г.), курсы «Выстрел» имени Коминтерна (1926 г.), Военную академию РККА им. М.В. Фрунзе (1934 г.), Высшие курсы при Высшей военной академии им. К.Е. Ворошилова (1950 г.). Помощник командира полка по строевой части 38-го стрелкового полка 13-й Дагестанской стрелковой дивизии (1936), командир 134-го стрелкового полка 45-й стрелковой дивизии (1938), комендант Каменец-Подольского укрепрайона (1938), начальник управления строительства № 210 (1938—1939); командир 140-й стрелковой дивизии. Участник Советско-финской войны: командир 131-й стрелковой дивизии, помощник командующего войсками Прибалтийского военного округа. Во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. командир 41-го стрелкового корпуса 11-й армии Северо-Западного фронта, командующий войсками Лужского сектора обороны Лужской оперативной группы войск Северного Ленинградского фронта, заместитель командующего 8-й армией Ленинградского фронта по тылу, командующий 2-й Невской, затем Приморской оперативной группами Ленинградского фронта, командующий войсками внутренней обороны Ленинграда, командир 116-го стрелкового корпуса, заместитель командующего 23-й армией Ленинградского фронта, заместитель командующего 8-й армией Ленинградского фронта. После войны — заместитель командующего войсками Западно-Сибирского военного округа, помощник командующего 28-й армией, старший военный советник командующего военным округом Чехословацкой армии (1953—1957). В запасе с июля 1957 г.
47
Интересный факт: «Гитлеровское командование на 1942 г. планировало предпринять наступление на Ораниенбаумский плацдарм с целью его ликвидации. 21 июня 1942 г. был даже отдан приказ по 18-й армии о подготовке этого наступления (операция «Бетельштаб» — «Посох нищего»). Самым ранним сроком наступления предполагалось 6 сентября 1942 г. Однако в связи с решением предпринять наступление на Ленинград подготовка этой операции была приостановлена». (См.: Не покоренный Ленинград. Л., 1970.)