– …Кое - как припарковался на стоянке за домом. Пых - пых! – рассказчик кайфовал, вполне заслуженно ощущая себя центром всеобщего внимания. – Гляжу, в теньке прямо на газоне злостно нарушают правила парковки штук пять огроменных джипов затемнённых с штатовскими номерами. Та - а - ак! Пых! Ничего не боятся, суки! Мне бы сейчас мигом штраф размером с месячное жалование влупили, по самые не балуйся! Этим же пох всё! И бродит вокруг такой, знаете, как в дешёвых голливудских боевиках, бугай с квадратной челюстью, в абсолютно непроницаемых очках и с пружинкой в ухе. Эдакий перекачанный кот Базилио! Мэн ин блэк! Пых - пых! Не - е - ет, думаю, дело не в женщине! Тут что - то поинтереснее!
В общем, поначалу всё шло ничего себе так, довольно естественно и непринуждённо: Хрюкотаньчик самозабвенно пыхал настоящим хабанским дымом, бош садистки ухмылялся, периодически поглядывая то на него, то на часы, Жанна с любопытством и в то же время с некоей опаской в трепете душевном ждала неминуемого трагикомического финала.
– …Только - только из машины вылез, значит, дверь не успел закрыть, уже какой - то мелкий бес в костюмчике вокруг вертится и на этом своём гундявом американском английском приглашает куда - то с ним незамедлительно пройти. Пых! Я бы, может, грешным делом и отказался, нда - а - а - а… Но тут меня быстренько взяли в оборот пара будто из - под земли выросших питекантропов с дежурными пружинками в ушах и понесли. Двое из ларца, козлы вонючие, одинаковы с лица! Да так бодро! Этот, мелкий, за нами едва поспевал!
И доставили, значит, нас прямёхонько в соседний с вами подъезд. Во - о - о - от… Пых - пых! Там какой - то пучеглазый лысеющий головастик долго и нудно выспрашивал: кто я, откуда, где работаю, с кем, извиняюсь, трахаюсь, но ни разу – ни разу, слышите?! – не выспросил, а за какой такой ох*ительной надобностью, Максимилиан Варламович, ты сюда припёрся, а? Потому что явно для галочки! Точно заранее все ответы знал, ёта мать! Да я бы тогда, наверное, и не ответил. Сам не знал, честно говоря… Пых! Там же лежал труп. Возле него - то, собственно, всё и происходило. Зрелище омерзительное, граждане, доложусь я вам! Бр - р - р - р! Лужа крови, ошмётки мозгов на стенах, – рассказчик судорожно сглотнул, Назарова занервничала, – руки переломанные, ноги… – обошлось пока. – Фу! Кошмар! Затем головастик скомандовал одному из питекантропов. Та - а - ак, значит… Он - то меня сюда прямым ходом и… приволок. Препроводил то есть. Там… За дверью как раз один из этих… Пых - пых!
Дождались… После очередной, так скажем, смачной затяжки Максимилиан Варламович вдруг закашлялся, позеленел, виновато огляделся по сторонам, вскочил и, зажав рот обеими руками, выпучив глаза, быстро - быстро засеменил в сторону санузла.
– Марш за ним, гнусный провокатор! Уморил - таки бедного Максика?! По полной ответишь мне, садюга! – Жанна Сергеевна взашей вытолкала бессовестно гогочущего Роланда в том же направлении. – Блевать только в унитаз, мазафака! В биде и писсуар – не сметь! Бельё чистое там не запачкайте, только - только погладила! Суки, бл*ди, проститутки!
Кайф Максяткин кончился, по сути, так и не начавшись, но за всякое удовольствие всегда приходится платить, причём, что интересно, за сомнительное – втридорога! Максик, судя по всему, заплатил сполна, ибо, когда минут через тридцать – сорок сердобольный, насколько гены позволяют, фон Штауфен приволок обратно его вымоченную в холодной воде, обмякшую тушку, лица на бедолаге не было.
– Жив?
– Жи - и - ив курилка! Куда он, на х*й, денется из самолёта? Единственно, зря Юркины продукты извели. Глотает не жуя, мишуген поц! Колбаски целиком выпрыгивали из него! Шайссе! Просто троглодит какой - то!
– Надеюсь, унитаз не засорился?
– С трудом - с, но сдюжил - с!
Всё это время несчастный возлежал на специально по такому поводу освобождённом от всяческого хлама кухонном диванчике и молча страдал, переводя умоляющий взгляд с одного говорящего на другого. И даже никак не воспротивился, когда Роланд твёрдою рукой вколол ему в вену некий чудодейственный препарат из армейской аптечки господина Ширяева.
– Что это? Сильнодействующее? А не помрёт? Слабенький же ещё совсем! – забеспокоилась добрейшая Жанна Сергеевна. – И потом… Два трупа за день… Не многовато?!
– Ежели б не вколол, мог, пожалуй, и… того… окочуриться. – Рол с удовлетворением осмотрел «пациента». – Теперь уж точно не помрёт! Минут через десять – пятнадцать будет огурцом, вот увидишь. Главное – жрать ему до утра не давать, помяни моё слово. Ни крошки! Только пить. Воду! Мно - о - ого воды, холи ш - ш - шит! А вы, батенька, – обратился он к полуживому Хрюкотаньчику, – ежели в напитках и еде удержу не знаете, рот лучше зашейте, через клизму питайтесь. Дольше проживёте, авторитетно вам заявляю! В рукопашном бою худому, оно, поверьте, сподручнее. И вот ещё что! Чуть не забыл! – бош по - отечески взял Максика за руку. – Запомните как таблицу дядюшки Брадиса, молодой человек: благородные табаки, будь то сигара или трубка, без разницы, нормальные люди в затяжку не курят! Уяснили? Это, знаете ли, целая наука, искусство, если хотите, – трубку или сигару грамотно курить! А как вы тут из себя с сигарой выкаблучивались, то больше на попытку примитивного… хм… суицида смахивало.