Хе! – задумался на мгновение. – О! Кстати! Закурить не желаете? – в ответ лицо Максимилиана Варламовича перекосило, а внутри гулко булькнуло и забурлило. – Ну - ну! Успокойтесь, милейший! Просто проверил нужные рефлексы. Хе - хе! Рвотные в основном. Смею утверждать, батенька, вы как раз в нужной кондиции. Воспользуйтесь моим дружеским советом – сию же секунду бросайте это гнусное занятие! Бро - сай - те! Должно получиться.
– А вы чего ж? – еле - еле пролепетал болезный.
– Я?! Гм! Ежели когда - нибудь доведу себя до подобного свинского состояния, обязательно брошу! Торжественно обещаю и клянусь! Доннерветтер!
– Я всё слышу - у - у! – мамзелька, оказывается, принимала живейшее участие в разговоре, только молча. – Тебя, Ролушка, никто за язык не тянул. Держись теперь, малыш, уж я - то с тебя не слезу!
– Хм! Заберись сначала!
– Между прочим, по поводу «заберись»! Ты ничего не забыл, котёнок? Зачем сегодня все мы вместе собрались? Бросайте - ка вы, господин Борзохрюк, свои хромосомы, обжору этого, пациент теперь скорее жив, нежели мёртв, и присоединяйтесь оборудование настраивать. Пора дело делать. А то с вашей «пыжилкой», боюсь, в одиночку не управиться мне. И «Гена» какой - то… не такой… Понаворочали тут чёрт - те чего… Молодые рационализаторы - изобретатели! В полчаса - то хоть уложимся? К тому времени вашими молитвами и Хрюкотаньчик, надеюсь, оклемается.
– Атеист я.
– Ну, пусть будут… мантры… хм… медицинские…
Получаса оказалось вполне достаточно для всего. Не так давно ещё еле живой, Максик расхаживал теперь эдаким петушком и даже покушался на пирожные, за что тут же схлопотал по рукам от бдительной девушки. «Пыжилка» гудела, светящиеся голубые экраны пестрели непонятными закорючками; «Крокодил Гена», микрокамера, прочие прибамбасы выстроились в очередь, словно пионеры космоса, для отправки в неведомое; психоконнектор доктора Рубина тихонько потрескивал. Ширяев дрых без задних ног. В общем, затишье перед решающей битвой.
– Я вот одного только понять не могу, – Роланд оторвался от экрана Главного Вычислителя, в кристаллических недрах коего, собственно, и формировалась, «варилась», на сленге психостатиков, исходная психоматрица, а впоследствии, при должном усердии, удачном стечении обстоятельств, «варилась» и результирующая матрица – слойка Седова, – ты же видел мёртвого гринго, не так ли, мой юный друг?
– Да уж, этот момент, – Назарова удивлённо выглядывала поверх ширяевских очков, – должна признать, мы как - то слегонца упустили, а, Максик?
– Вы что, оглохли тут все?! Я вам об этом весь вечер талдычу! – Варламыч вновь почувствовал себя королём помойки.
– Так проталдычьте же нам скорее, милейший, – бош, казалось, сама любезность, – кто этот несчастный янки?
– Нет проблем! – наглый поц нарочито долго ковырялся в зубах и - и - и - и вдруг выпалил. – Элвис Пресли!!! Буга - га - га!
Прикололся вроде того. Это он зря.
– Щас как дам больно! – милая Жанин, похоже, ничуть не шутила. – Пойдёмте - ка на кухню, там хоть нормально разговаривать можно.
– Должен вас предостеречь, Максимилиан, – немец нервно поигрывал желваками, – вы отчаянно рискуете отправиться по его стопам. Конкретно! Не Пресли, разумеется, того, другого. Ну так как?
– Ребят, вы чего? Вы это серьёзно?
– А сам - то?
– Я же пошутил!
– И мы пошутили, правда же, госпожа Д’Жаннэт?
– А я ведь ни фига не шутила. – С какой - то особой задумчивостью, с некоей даже, можно сказать, грустинкой в голосе проговорила Жанна Сергеевна. – Я тебе, котёнок, сейчас просто - напросто сломаю нос! Или ногу, к примеру, оторву, мазафака!! Или вообще на хрен удавлю!!! Хочешь, Максик?!