– Перейти черту? Это, простите, как?
– Ну - у - у… Скажем… Покалечить кого - нибудь, убить без особых на то оснований… – Извини, котёнок, что означает твоё: «без особых на то оснований», не поняла?
Убийство, что, возможно уже стало чем - то обосновать?! Неожиданно! Удивил, мягко говоря! – В рукопашной схватке, например, противники имеют примерно равные шансы. Как бои
без правил: не ты, значит – тебя! Считаю вполне достаточным основанием. – Для чего? Сам же надысь анонсировал: «Мы там о - го - го! Супервоины! Боги войны!»
Какие же это, извиняйте, батенька, равные шансы?!
– Гм! Видишь ли, милая Жанин, у каждого свои, вполне, на мой взгляд, уравнивающие преимущества. Я, скажем, в отличие от аборигенов, никогда в привязи мизерикордом сопернику в лицо или там пах, да и вообще между лат тыкать не стану. Улучу момент, пойду в обводочку и уж рубану так рубану! Быстро и безболезненно. Ну… почти… Да и выносливей они. Значительно выносливей! Мы же не только железо тягаем, нам ещё и науки мудрёные разнообразные постигать когда - то надобно, а у них вся жизнь в рубках да мордобое бесконечном.
– А - а - а - а! Поняла! То есть ты, по всему выходит, есть благородный убивец - гуманист, а местные, значит, просто убивцы? Обычные рецидивисты, да? Ну и какая, по большому счёту, разница: в бою ты пипл шинковал или на пустыре за кабаком по пьяни из - за славненькой глазастой чумазульки расчленил кого?! Да никакой! Верёвочка - то одна и, как ей ни виться, за всё отвечать придётся! А туземцы, представь себе, в этой клоаке мало того что живут, так ещё и радоваться жизни умудряются! Знаешь, сколько ребят по причине сей пагубной ассимиляции там остались? О - о - о - о! До фигища! Тебе, на самом деле, и знать - то не полагается. Не ваша кафедра! И все, кстати, до единого когда - нибудь мечтают домой вернуться. А всё почему, малыш? Да потому, что прозрение рано или поздно наступает, а вот прощение – никогда! Только через немыслимые физические страдания, причём до - бро - воль - ны - е! И здесь проблемка. Бо - о - ольшая! Неохота, понимаешь, никому по собственному желанию на крест идти, блин корявый, во искупление грехов - то! Тем более чужих. Тут такая штуковина, значит…
– А ты, когда в ринг входишь, о чём думаешь? О прощении? О гуманизме, ответственности за кого - то там? У тебя, ежели память мне не изменяет, почти все победы – нокаутами. Это ж тяжёлое сотрясывание мозгов! Соображаешь? Годам к пятидесяти, а то и раньше обязательно аукнется! И в чём разница? Калечишь людей точно так же.
– Ролушка, милый, ты, что ли, опух? Разницу не ощущаешь?! Разница, друг мой ситный, в том, что я всякими раздвоениями личности по поводу «хороших» и «плохих» девочек не страдаю, псевдонравственным словоблудием не занимаюсь, нюни о «последней черте» не распускаю. В ринг вхожу, как и все нормальные люди, чтобы избивать и побеждать, а не прохлаждаться и не танцевать, как, знаешь ли, во всяких там бесконтактно - гуманных школках квазикарате или там лечебного ушу! Ответственность же за своё здоровье на противника никогда не перекладываю, но и на себя лишнего не возьму. Всё ведь от меня, на самом деле, зависит: чему научилась – тем и защитилась. И ежели на войну человек собрался, я так логично полагаю, значит идёт он воевать: убивать либо быть убитым и делает это, по крайней мере в нашем конкретном случае, абсолютно осознанно. И мы не говорим сейчас о том, что хорошо и что плохо. Говорим мы о том, как жизнь устроена. Потому не хрен тут сопли по пустякам размазывать, мазафака!
– Да? М - м - м - м… – фон Штауфен будто от гипноза очнулся, в себя пришёл. – Твоя правда, красавица. Это я так, не обращай внимания, расслабился, подустал чуток. Нас же именно за тем на подобные экстремальные стажировки и посылают, дабы мы превратились… Гм… Ну, ежели не в конченых упырей, то стали бы, по крайней мере, менее восприимчивыми, в идеале – максимально невосприимчивыми к чужой боли, лишениям, страданиям. Бесчеловечными вроде того и в то же время людьми оставались. Каковые качества, на мой взгляд, не особо коррелируют - то друг с дружкой. Ты… вот что… Выкинь - ка чушь всю эту из головки своей хорошенькой! Занесло меня, извини. Исправлюсь, мишуген фиш!
– Восемьдесят процентов, «бинго!» почти. Полёт нормальный, Ролик! Мы – люди привычные. Юрка, когда бухнёт, примерно те же песни военные запевает. А то, что курсанты гибнут и пропадают… Здесь же не институт благородных девиц, верно? Пиплов, вон, летом в лужах с перепоя тонет больше! О мотоциклетах вообще молчу! И… это… давай - ка лучше от темы не отклоняться более, ладно?