– Просто лично мне, например, показалось, милостивый государь, что вы чуточку лукавите! Слегка, так сказать, передёргиваете! – удалась - таки Борьке зачётная попытка обезоруживающе искренне улыбнуться.
Ох удалась! Браво! Как, наверное, ни разу в жизни доселе не улыбался, даже на юбилее любимой тёщи, где именно ведь ему, собаке страшной, подвернулась оказия громогласно озвучить весьма пикантный возраст молодящейся, конечно же, но вполне себе ещё ничего, подтянутой, чертовски соблазнительной блондинистой дамы.
– Лукавлю? Гм… Что ж, и то верно! – к всеобщему облегчению отставил меч в сторону. – Я здесь на самом деле инкогнито. Командую… теперь уже… небольшим отрядом толедских пехотинцев. Дон Хуан Лопес де Падилья к вашим услугам, господа! – последовала неуклюжая попытка привстать и поклониться. – Единственная просьба, пусть всё останется строго между нами! Договорились?
– Не извольте беспокоиться, милорд! Могила! – браво отсалютовал я. – Имею честь представиться – Роланд фон Штауфен! – и тут же прогнал исключительно, поверьте, милая Жанин, для солидности. – Барон фон Штауфен! А это мои соратники. Из восточных славян. Оба – люди высокородные, князья - с. Имена, поверьте, ничего вам не скажут, мой господин, но на всякий случай – Юрий и Борис. Из Долгоруких, так выходит, и, значится, Годуновых, ежели мне память не изменяет.
Кто меня, спрашивается, за язычище - то тянул? Хе - хе! Сей же момент очередной, чёрт - те какой раз убедился в крайней вредоносности пустого бахвальства. Тупой и ещё тупее!
– Варвары? …Целый баро - о - он? Князья - а - а? О - о - о - о! Грхм! Да за вас, друзья мои, знатный выкуп истребовать не мешало бы! – последние слова, признаюсь, породили во мне некоторую нервозность и смятение чувств. – Но… Вы вроде не пленники. – С трудно скрываемым сожалением заметил Хуан Лопес. – Пока. Нда - а - а - а… Язычники – знатные воины! – внимательно разглядывая нас исподлобья. – Колдовству, поди, обучены? Заговорённые?! – воодушевился вдруг. – Так ведь и на костёр угодить недолго!
– Что ещё за колдовство?! Почему колдовство? Христиане мы. – Пришлось перекреститься для пущей убедительности. – Вот те крест! Истинные христиане!
– Позвольте усомниться! Я вам между лат не единожды крепко попадал. Припоминаете? Вы, сударь, заживо кровью должны были истечь! И что же? Здоров, точно бык перед случкой! Тоже небось заговорённый?! Как пить дать!
– Поверьте, ничего сверхъестественного, мон шер ами! – бодрячком встрял в разговор Боря, с готовностью демонстрируя торчащую из - под доспеха композитную кольчугу. – Вот, смотрите - ка, уважаемый! Всего лишь поддёвочка козырная, тельничек, так сказать, кольчужка работы - ы - ы… по - моему - у - у… Адольфа из Рансхофена! Его, его! Можете при желании руками потрогать, ежели сомнения злишние обуревают. У всех нас, кстати, схожие имеются. Она и уберегла. Зуб на холодец!
Ничто, вне всяческого сомнения, не сближает мужчин, тем паче – брутальных, лучше, нежели увлечение металлом в любых его ипостасях, будь то: блёсны рыболовные, зажигалки, автомашины, различный инструмент, ножницы парикмахерские, значки, мотоциклы, гаечки, гвоздики, шурупчики, жетоны, монеты и, конечно же, оружие! Какого альфа - самца, скажите на милость, не возбуждает блеск режущей кромки традиционного японского ножа или, скажем, гладкая холодная воронёная оружейная сталь? А?! То - то же! Первым делом, разумеется, они! – самолёты! Ну а что же девушки? С глубочайшим прискорбием вынуждены констатировать, девушки в очерёдности со всякими там железяками – увы! – на потом.
– Гм! Тонкая работа! – со знанием дела оценил Дон Хуан. – Кто таков этот Адольф? Не слыхивал о нём.
– Да так, один молодой оружейник, совсем недавно обосновался в Браунау - на - Инне, – продолжал самозабвенно мести пургу Борис Вольдемарович. – Кажись, ученик самого Адриана Трейца из Инсбрука.
– О - о - о - о! Трейц – знатный плакировщик! Трефью, кажется, клеймит он доспехи свои, не так ли?
– Точно так, сеньор! А шестилучевая звезда – как раз клеймо лучшего его ученика, Адольфа.
– Припоминаю, припоминаю! Был шелом у меня трофейный… Отличный шелом! Не раз на турнирах службу добрую сослужил. Думали всё, гадали, чьи же клейма - то стоят, а тут, оказывается, вона оно что!
– Клинкам каким предпочтение отдаёте? Хотя о чём это я, ясное дело – толедским! – Заблуждаетесь, сеньор, мечи предпочитаю тяжёлые, германские. Вы друга своего,