– Хорошо, хорошо! Оставим это пока. Переключи - ка монитор на камеру, будь добра! – Без проблем. Ну - ка, ну - ка… Как делишки - то тут у нас обстоят?.. Ой! – Сергеевна
инстинктивно отпрянула от экрана. – Мама дорогая! Что ещё за хрень, мазафака?!! – Оба - на! Полюбуйся - ка, Юрий Иванович! О чём я тебе говорил? Каков троглодит, а?! Любоваться же, дорогие наши телезрителя, уж поверьте, было чем! Во весь не сказать
чтобы огромный, но довольно - таки приличный монитор красовались… Что вы себе подумали? …А ежели ещё разок угадать попробуете? …Да нет же, не сиськи! – зубы! И не просто какие - то крокодилячьи или там тигриные зубёшки, а острейшие, в несколько рядов, точно у огромной белой акулы, ненасытные, жаждущие животрепещущей плоти, подгнившие зубищи! Готовые, казалось, сейчас же выскочить из экрана и загрызть здесь кого - нибудь на хрен! И, в завершение общей картины, над всем этим пародонтозным великолепием чёрными антрацитиками блестели маленькие очень подвижные плутоватые глазёнки. Отчего - то сразу припомнился замечательный рассказ Роберта Шекли – «Абсолютное оружие». Ой - ля - ля! Не хотелось бы, чтобы это оказалось именно оно!
– С глузду, что ли, все съехали? Один я средь вас нормальный? Чем любоваться - то?! Любоваться чем?! – Ширяев, похоже, разошёлся не на шутку. – Чего вы пялитесь, как идиоты, в этот свой дурацкий зомбовизор? На улицу гляньте, на у - ли - цу! Где там ваш монстр, троглодит ужасный?! Нет его! Это же снято ми - кро - ка - ме - рой! Ми - кро! Понимаете? Микро, значит – малюсенький! Букашечка, таракашечка! Уф! Утомили, бл*дь!
– Чего разорался - то, Иваныч? – Роланд невозмутим, словно Сакаджа из племени халхасов . – Червячки, о которых я только что рассказывал тож, между прочим, не анаконды, всего - то пару сантиметров длиной, а возбудитель бубонной чумы и того меньше. Кстати, сравнительно недавно в исторически незначительный промежуток времени, где - то примерно за сто лет, в Индии от чумы умерло более двенадцати миллионов человек. Мало? Много?! Так вот, в частности её, чёрную смерть, чтоб ты знал, в основном блохи переносят. Всё фигня, да? Букашечки, таракашечки? Я уж о вирусах и не говорю! Малявочки микроскопические! Холи ш - ш - шит! Так что сядь лучше, успокойся и не выступай, пожалуйста, пока мы со всем этим безобразием не разберёмся! – фон Штауфен с неподдельным интересом разглядывал устрашающе зубастое жевало. – Микро, говоришь? – с улыбкой покачал головой. – Х - х - х - хе! А вдруг оно, красава, прогрызёт дырку тебе в бедренной артерии, проползёт по ней в самый - самый пах, разрушит там всё, понимаешь, до основания, и потом заселится в печень? А? Шайссе! Днём будет её выжирать по живому. М - м - м - м, без наркоза - а - а! Вундерба - а - а - ар! – кайфовал тевтонец. – А ночью, пока зверюга спит, значится, печёнка у тебя заново отрастёт. Далее по кругу, покуда процесс выжирания не шибко превалирует над процессом регенерации. Ну а завершится всё вполне прогнозируемо… – с выражением полнейшей безнадёги развёл руками. – Как тебе перспективка?
Уел так уел! Главное, без хамства. И смотри - ка! – почти без привычных тевтонских германизмов, что удивительно! Юрка даже расстроился трошки:
– Зевсов орёл он, что ли, тебе? – проворчал недовольно, но без былого гонору. – Да и я вроде того не Прометей. Разбирайтесь уже шнеллер! С безобразием - то своим.
– Будь добра, Сергеевна, сдай маненько назад камеру, плиз! Сантиметрика эдак два - три. Ну - ка, кто тут у нас? Что за хрень, как ты давеча весьма интеллигентно выразилась, мазафака? – Рол притащил из кухни табуретку, подсел к Назаровой. – Поглядим, посмотрим… – прищурился лукаво, по - ленински. – А - а - а - а, гражданин Акарина! Не, лучше – Акарид! По - моему – мальчик. Обыкновенный европейский лесной клещ, ежели кто не в курсе, дорогие товарищи сокамернички!
– Ого! Серьёзно всё! И ведь не какой - нибудь там примитивный тверской, вологодский или, скажем, пошехонский, а цельный, понимаешь, е - вро - пейс - кий! – почём зря выстёбывался Юрий Иванович. – Только вот откель зубы - то у него взялись, а?! Энтомолог хренов!
– Оттуда же, Юрец, откуда и у тебя! Выросли, дрек мит пфеффер! – бош тоже не пальцем деланный, за словом в карман не лез. – Коты, понимаете ли, говорящие у них могут быть, лешие там, русалки, вепри Ы голые, Горынычи всякие, а клеща с зубами, значится, быть не может? Так по - твоему выходит?!