— Что скажешь, Иван Данилович?
Подошедший полковник Орленко был как-то скован и задумчивый — взгляд как бы вовнутрь обращенный, словно вспоминал минувшее. Такими, впрочем, были все танкисты — выволочку получили знатную, для самолюбия обидную, но полезную. Просто маршал показал никчемность их действий, ошибок, и при этом не просто отругал.
— Натыкали нас как котят в собственное дерьмо, — отозвался Черняховский, прекрасно понявший подоплеку вопроса, — причем сделали так элегантно, что скверно себя чувствуешь. Лучше бы ногами топал, да матом нас всех крыл в три погибели — легче было бы на душе. Но за дело — ведь столько танков зазря погубили, экипажей. Теперь получили по бригаде вместо дивизии, и воевать придется намного лучше — потери не возместят, в пехоту отправят, с полковничьими «шпалами» на батальон.
«Послание» маршала все прекрасно поняли — теперь кто рискнет инструкции нарушить, сменит цвет петлиц незамедлительно. А так как бригады небольшие, то действовать нужно воедино, так что никаких «раздергиваний» больше не допустят — роту туда, взвод сюда. Только действовать целиком, не иначе, и там где на усмотрение комбрига будет лучше. А кто из пехотных генералов нарушать распоряжения маршала будет, то на первый раз поддержки танков лишен будет, а на второй будет незамедлительно загнан в самый глухой участок фронта, в болота, парой батальонов укрепрайона командовать. А то еще что похуже над ним придумают — фронт протяженный, рядом Карелия, а там места есть совсем гиблые.
— Это еще ничего, в пехоту, маршал вообще может загнать туда, где Макар телят не пас. Комендантом на какой-нибудь остров, с киркой и лопатой. Но и прав будет — теперь танки беречь надобно, у нас их мало осталось, а производство в тылу только налаживается. Каждый БТ и Т-26 приходится считать. Не говоря о Т-34 и КВ.
Черняховский кивнул — мехкорпуса с дивизиями расформированы, вместо них остались бригады, в каждой всего по два танковых батальона с урезанными штатами — в ротах по десять легких, или по семь средних танков, а в тяжелых танковых полках в ротах вообще по пять «климов». Но ведь сами виноваты в таком положении — воевали бездумно, сделали массу ошибок, вот и остались почти без танков. Нет, кое-что наскребли по «сусекам», но правильно говорят в таких случаях — «остатки былой роскоши»…
Еще одна САУ сорок первого года, производимая в Ленинграде в условиях безнадежности и отчаяния. Ставили полковую пушку на те Т-26, которые даже после ремонта нельзя было «нагрузить» дополнительной экранировкой — не «вытягивал» отработанный мотор, не выдерживала изношенная подвеска. Да и само количество снятых с производства танков сокращалось с каждым днем…
Глава 38
— Дивизии 4-й и 7-й армий уже полностью выдохлись, нужно переходить к обороне на достигнутых рубежах. Непрерывное наступление уже продолжается полмесяца, и гнать войска дальше вперед не стоит, Кирилл Афанасьевич. Финны будут стойко обороняться на «старой» границе, а нам нет никакого резона увязнуть в позиционных боях.
Григорий Иванович посмотрел на карту — линия фронта сдвинулась от Свири на почтительную сотню километров, а местами и чуть больше. Хотя собственно к старой границе удалось выйти у Салми, но там Ладога, дорога идет рядом с ней, и постоянно под огнем канонерских лодок, так что продвижение тут шло гораздо быстрее. Свою роль сыграл и десант между Тулоксой и Видлицой, целая полоса побережья оказалась занятой в тылу финских войск. Тут у Маннергейма нервы и не выдержали — он отдал приказ на отвод 6-го армейского корпуса Тайвелы. Ситуация для финского генерала была крайне сложной, но надо отдать ему должное, он смог из нее выпутаться, отходя напрямую через леса и болота. Правда, ему пришлось бросить тяжелую артиллерию и несколько танков, захваченных вполне исправными — и все это добро имело советское «происхождение» — финны его захватили в ходе своего наступления. И тылы тоже ухитрились вывести, хотя многое побросали, стараясь вынести побольше раненных — люди для финнов были намного важнее техники и запасов, хотя страна бедноватая. Но не все — кое-какие батальоны оказались в «мотти» и были целиком уничтожены, особенно пострадала 163-я германская пехотная дивизия, что поддерживала союзников. У нее «откусили» целый пехотный полк, хотя части солдат удалось вырваться из окружения, и при этом немцы оставили весь автотранспорт с дивизионной артиллерией — 150 мм и 105 мм гаубицами.