— Ты же всегда «Казбек» курил, с чего на «Северную Пальмиру» перешел? Тебе ведь из Москвы могут коробками доставить.
— Кисловаты они, у меня отец «Беломор» Урицкого до конца жизни курил, я в юности попробовал и вкус запомнил. Но эти намного лучше.
— Понятно, — кивнул Жданов, хотя вопрос не в шутку озадачил Кулика. Он был совершенно неуместен, но какая-то подоплека в нем была, совершенно непонятная, но почему-то значимая для секретаря ЦК.
— Я не удивлен, таких, как ты могли раньше бесноватыми называть — в смирительную рубашку и в психлечебницу. Отец рассказывал, как экзорцисты дьявола из душ выгоняли — он ведь у меня профессор богословия. Да и вера есть в переселение душ, а она не на пустом месте появилась. И как тебя звать на самом деле?
— Смеяться будешь — но также. И не крещен был с детства, только на своей первой войне в бога уверовал. А когда без ног и руки остался, то до последнего верил, что получу шанс, и некромант один мне его предоставил. Блокаду ведь два года прорвать пытались, там десятки тысяч бойцов в торф положили у синявинских высот, страшная аура, если ты понимаешь, о чем речь. И первый кто это начал и был маршал Кулик, то есть я. Огромный некрополь, и он как то смог направить туда мою душу и разум, и как раз в тот момент, когда там пролилась первая кровь. Можешь не верить, но это так и было — очнулся в теле Кулика, осознав в первый момент невероятное — ноги и рука отросли заново, и я ими владею.
— Да видел я, как ты ими дергал, словно привыкнуть не мог, как кукла марионетка, — рассмеялся Жданов, но тут же стал серьезен, прищурился опять. — Такое после апоплексического удара часто бывает, потому сразу не насторожился, это позже напрягся. А так думал, что ты хоть и помрешь вскорости, но хоть Мгу успеешь отбить. Потому в госпиталь сразу тебя и не положили. Да еще надеялся, что ты артиллерию сумеешь организовать как надо — понимали, что немцы к штурму готовятся, а цена или маршал, либо город. Так что поступили совершенно правильно.
Вот теперь не было ни улыбки, ни шутки — глаза смотрели предельно серьезно, Жданов действительно так считал. Что ж, вполне рационально, какие могут быть обиды, когда серьезные дела пошли. К тому же, кто Кулик Жданову — совершенно чужой, «общей» жизнью никак не связанные. Так, встретились, да разошлись, как в «зимнюю войну», о которой не раз говорили. Теперь понятно, что Жданов его постоянно проверял, не раз он попадал в его словесные ловушки, когда не мог припомнить встречи, только кивал, когда Андрей Александрович о чем-то сам рассказывал. Но ведь не слил, и «компетентным товарищам» не заложил, наоборот, становится понятно, почему к нему своих людей постоянно приставлял из горкома. И тех, видимо, тщательно инструктировал, как того же Кузнецова, и во всем навстречу шел, всячески помогая, и даже больше того.
— Но теперь ситуация кардинально иная — врачи тебя под наблюдением держать будут, но только твое тело. Ты меня понимаешь, Григорий?
— Понимаю, обстоятельства таковы.
— Вот и хорошо. Так, говоришь, некромант постарался тебя через время перенести? Когда война закончится?
— В сорок пятом, 9 мая. Цена победы двадцать миллионов жизни — больше половины из них гражданское население.
— Не удивительно, что каждый десятый там ленинградец, — спокойно произнес Жданов, ужасающие цифры он воспринял внешне спокойно, наверное, не оценил этот чудовищный объем.
— Но теперь блокады нет, и как понимаю, не будет. Ведь так?
— Не дам им, и все — точка. Падение Ленинграда может быть только через Моонзунд, а это уже невозможно. Теперь мы в силах их этой зимой погнать обратно и здесь, а не только под Москвой.
— Понимаю, ты ведь поэтому нашу лучшую армию отправил, да еще о чем-то долго с Маркианом говорил.
— Поэтому, теперь «часовой механизм» окончательно сбился — совершенно иной ход развитий пошел. И отнюдь не в худшую сторону — думаю, что на Можайской линии все закончится, потому что мы сейчас сможем отправить на московское направление те резервы, которых в иной ситуации не осталось. Ленинградский фронт к октябрю был полностью обескровлен в попытках разомкнуть кольцо окружения, да в разных десантах на Петергоф и Стрельню, и контрнаступлениях, вроде «Невского Пятачка» у рабочих городков ГРЭС, которые предпринял генерал армии Жуков — вот там лучшие войска окончательно иссякли, истекли кровью.
— Ну да, ну да, Ворошилова значит того, тогда убрали? А Жуков вместо того, чтобы пробиваться на Мгу и идти навстречу твоей армии, занимался совсем другим. Пытался пробиться к Ораниенбауму, к отсеченной 8-й армии. Я правильно тебя понял, Григорий?