Кирилл Афанасьевич с нескрываемым интересом смотрел за Куликом — тот по своим повадкам стал разительным отличием от того солдафона, каким он его знал раньше. Действительно, правы те, которые говорят, что в любом человеке скрывается бездна талантов, главное их вовремя открыть, создав соответствующие условия. Григорий Иванович оказывается непрост и хитер — столько времени умело скрывал, что углубленно занимается самообразованием, и прочитал множество книг, а ведь в них сублимируется опыт. Маршал стоял у настенной карты, снова внимательно рассматривая значки, и оценивая обстановку, хитро прищурив глаза.
— Октябрьская и Кировская дороги как длинные стороны большого прямоугольника. Отрезки Мга-Тосно, и Грузино-Чудово вроде коротких «боковинок» — вот подмостки того ужасающего театра, который именуется войной. Немцы пропихивают вереницу своих дивизий по шоссе, хотя назвать его таковым не стоило бы, хоть и «Московское». Не меньше трех дней у них займет все это «веселье», хотя расстояние вроде плевое. Мы используем для переброски войск две железнодорожные ветки — на Волховстрой и Кириши, резервы фронта сосредотачиваем у Будогощи. Вначале даем оборонительное сражение, если не сорвем переправу в зародыше, и выбиваем танки — без них немцы много не навоюют. И заметьте — изначально мы создаем две наступательные группировки, достаточно сильные по составу. И наносим удар по сходящимся направлениям, и на юг, с охватом всей новгородской группировки. Но то уже на начало декабря, никак не раньше.
— Даже позже, Григорий Иванович, к концу месяца, на Волхове должен установиться крепкий лед. И группировок должно быть не меньше трех — сейчас сокращая протяженность фронта 52-й армии, мы уплотняем построение войск генерала Клыкова. Добавив две-три дивизии, подкрепленных парой танковых бригад с кавалерией, можно нанести еще один мощный удар, проломив вражескую оборону тяжелой артиллерией.
— Да где столько танков найти, дорогой ты мой Кирилл Афанасьевич, боюсь, что сейчас уже отбирать начнут, фронт «раскулачат». Особенно когда на московском направлении немцы сильно ударят. Или вы думаете, они зря направили на юг и север от Смоленска две танковые группировки? И ведь у них под Киевом получилось, прах задери, и у нас тоже… почти… Мгу мы вовремя отбили, и нет блокады. А сейчас они делают вполне логичный шаг — будут пробивать «коридор» на север. Да, тут с дорогами совсем скверно, но нет сотен артиллерийских стволов как под Ленинградом, что их долбят целыми сутками без выходных и «проходных». Не от хорошей жизни они на Свирскую операцию решились — жестокая стратегическая целесообразность, когда совсем нет иного плана для действий. И у нас нет других вариантов, чтобы не упустить самый выгодный момент с наступлением морозов — если мы к ним всегда не готовы, то каково будет немцам⁈
Кулик остановился, заложив руки за спину, и продолжая внимательно рассматривать карту. Затем снова заговорил:
— За три месяца здесь многое может измениться в лучшую сторону, и главное — мы подготовим войска должным образом, и финнов потрепать надобно, пусть Маннергейм каждый день просит помощь у союзника, и поверь, немцы не смогут отмахнуться. А в Финляндии всего населения как в Ленинграде — если устроить им хорошее кровопускание, они долго не провоюют, и так поставили под ружье всех, кого только можно. А нынешняя война есть соревнование экономик, и все решает логистика, способность доставить произведенное на ТВД. А финны на «подсосе»…
Работать с маршалом Мерецкову понравилось — вроде серьезнейшее и опасное положение, немцы начали наступление, перебрасывают танки с мотопехотой, причем целый корпус, а никакой даже особой тревоги, про панику и говорить, идет спокойная и выдержанная работа при доброжелательно настроенном командующем, пусть порой жестком. Но от своей привычки ставить подчиненным невнятные задачи, а потом говорить «расстрел или орден», Григорий Иванович совершенно отказался. А это многого стоило — люди трудились за совесть, не за страх, напряженно, до темноты в глазах, позабыв про сон. И не зря — войска Волховского фронта от врага не отбиваются, как другие, что суматошно реагируют на изменения обстановки, стараясь прикрыть все и вытягивая дивизии по фронту, нет, тут совсем другое — у маршала полная уверенность в победе. Даже вера, именно ее и восприняли все штабные работники. И те «операторы», что прибыли с Мерецковым в Кириши, а станцию немцы весь день бомбили и обстреливали, работали за троих, никто не сетовал на трудности. Да и сам маршал вернулся с Посадникова с новыми идеями — по своей любимой артиллерии он стал генератором идей, от массированного применения тяжелых орудий в полевой войне, до модернизации имеющихся образцов. И за всем Кирилл Афанасьевич должен был уследить кроме своей обычной штабной работы, так как прекрасно понимал, что предлагаемые нововведения значительно усиливают войска, и сразу трех фронтов. А внедрить многое можно было гораздо проще и быстрее, имея промышленно развитую базу, лучшую в стране, такого огромного города как Ленинград, еще сейчас, несмотря на проведение эвакуации, выпускающего широчайшую номенклатуру вооружения и боеприпасов.