Можно привести немало примеров необъективного отношения к событиям прошлого.
Так, несколько лет назад в журнале «Российский космос» один из авторов этой книги опубликовал статью «Враг народа Королев», в которой рассказывалось о том, кто, как, зачем и почему посадил Сергея Павловича в тюрьму. После предоставления в редакцию материала случилось одно поучительное происшествие. Во время работы над статьей оттуда были не только выброшены эпиграфы, чем-то не понравившиеся редактору, но еще и сократили копию второй части доноса одного из пионеров космонавтики М. К. Тихонравова, который он написал на С. П. Королёва. Когда же автор позвонил туда и спросил, почему это было сделано, ему ответили, что они тогда не знают, как будут смотреть в глаза дочери этого доносчика.
Вот интересно, получается, что в глаза потомков тех, кто пострадал от доносов, можно смотреть, а в глаза детей доносчиков – нельзя. Может, это им должно быть стыдно, а не нам? Не мы же писали эти доносы.
При такой странной политике мы скоро окажемся в ситуации, когда за доносительство начнут давать ордена и ставить подобное в пример остальным. Россия вернется к тем временам, когда самой почетной профессией в стране была профессия портного. Ведь большинство населения либо строчило… доносы, либо шило… дела.
Подобный случай получился и с газетой «Совершенно секретно», в которой опубликовали интервью космонавта А. А. Леонова, утверждавшего, словно очевидец событий, о том, что С. П. Королёв был арестован потому, что И. Т. Клеймёнов, Г. Э. Лангемак и В. П. Глушко написали на него доносы.
Этот факт тоже не имеет документальных доказательств, однако это не помешало газете совершенно спокойно опубликовать это высказывание космонавта, даже не спросив с него документального подтверждения сказанного.
Когда же один из авторов настоящей книги попытался опубликовать опровержение, то ему не только пришлось два месяца доказывать, что это необходимо, но и перед публикацией с него потребовали документы, его слова подтверждающие.
Возникает вопрос: это что, оклеветать человека можно без документов, а доказать невиновность – только при их наличии?
Но вернемся к ситуации в целом. На наше счастье, среди авторов книг есть те, кому не только можно, но и необходимо верить, ибо их книги написаны на много раз проверенных и подтвержденных документами фактах.
Кстати, что касается документов. С ними тоже не все так просто. Беря в руки письмо, показания или простую записку, приказ или рецензию, нужно понимать – кто, где, когда, при каких обстоятельствах, зачем и на кого именно это написал. Тогда, зная, что происходило в жизни между этими людьми, можно сделать вывод, что это за бумага и можно ли ей верить.
В качестве примера можно взять протокол допроса, подписанного в НКВД арестованным врагом народа. Можно ли его считать за доказательство вины? Сколько в нем процентов правды? Сам ли подследственный давал эти показания? И так далее. Вопросов масса. Для большинства нынешних авторов и пары таких протоколов хватит, чтобы раструбить на всю страну, что и «заговор» очередной был и что все «враги народа» – действительно враги народа. Но для того, кто очень хорошо знает, что тогда происходило, это кладезь для понимания того, как все это создавалось, фальсифицировалось и, выдаваясь за истину, потом преподносилось остальным, да так преподносилось, что почти ни у кого не оставалось и тени сомнения, что это правда.
Не верили единицы, чувствующие ложь, или же… прошедшие сквозь это и понявшие цену подобным заявлениям, но не имеющие никакой возможности что-то изменить.
Но почему-то большинство людей скорее поверят тем, кто нигде не был и ничего не видел, чем тем, кто прошел через это все сам и своей шкурой прочувствовал всю прелесть застенков НКВД.
И в этом наша трагедия.
Когда говорят, что «об этом не принято говорить, но есть документы, что Редькин писал на Соседкина…», и при этом на просьбу родственников Редькина предъявить эти документы отвечают: «Они есть…» А остальные молчат, будто так и надо. Человека оклеветали, и все в полном порядке. А родственники – им (почему-то) всегда нужны доказательства очевидного.
Чтобы показать всю серьезность ситуации, приведем пример бездоказательных обвинений, объявленных изначально как аксиома, – в отношении Маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского и академика В. П. Глушко.