— Не советую этого делать, — спокойно произнес он. — Ты же не можешь быть уверена, что в их комнате сейчас тоже кто-то сидит и наблюдает за тем, как они спят.
Страх перерос в злость. Я резко развернулась и одарила его злобным взглядом.
— Эй, ты можешь угрожать и пугать меня сколько хочешь, но я не советую тебе угрожать моим родителям!
Он крутил в руках мой кубик рубик, собирая каждый ряд цветов даже не глядя, а затем он остановился.
— С ними ничего не случится, если ты выполнишь условия письма. Ты же читала письмо?
Я протерла глаза.
— Да, я читала твое чертово письмо, но у меня нет таких денег! Ты прекрасно знаешь, кем работают мои родители.
— А еще я прекрасно знаю твою подругу Мэри!
Моё дыхание участилось.
— Если Мэри узнает, что ты вернулся, она точно скажет своему отцу про ту ситуацию, — предупредила я.
Мне было очень больно даже говорить про тот день. Мои руки в момент стали ледяными. Мысленно я просила саму себя не строить этот чертов куб, из которого потом очень трудно выбраться. Я не хочу опять от каждых прикосновений мужского пола сжиматься и трястись от страха. Глядя на этого чертового наркомана я чувствую, как во мне кипит обида прошлого.
— Мне плевать как ты достанешь эти деньги, но она не должна знать про меня, — угрожающим тоном произнес он.
— Ты пытался меня изнасиловать, и я даже не заявила на тебя в полицию. А теперь ты вернулся, и имеешь наглость шантажировать и угрожать мне? В твоём наркоманском мозгу осталась хоть капля человечности, чтобы оставить меня в покое? Ты уже сломал мне жизнь, — взорвалась я.
Он встал со стула и я заметила, как сильно он исхудал. Несколько шагов в мою сторону, и моя обидчик стоял напротив меня. Нас разделяло пару сантиметров. Он наклонил голову над моим ухом.
— У тебя есть два дня, чтобы найти деньги, иначе я доберусь до тебя, до твоей подруги, до твоего дружка и даже до родителей. — его рука оказалась на моём подбородке. — А с тобой я закончу то, что когда ты не смог закончить, — сказал он спокойно, глядя в мои глаза.
Он перелез через окно, а я сразу побежала в комнату родителей, чтобы убедиться, что с ними всё хорошо.
Они сладко спали.
Я отправилась на кухню и схватила стакан. Я очень сильно хотела пить. Я налила в стакан холодной воды, и за один глоток опустошила его. После этого меня охватила паника. Я поднялась в свою комнату и легла на кровать. Моё тело очень трясло. Было ощущение, что мне очень холодно, но мне наоборот было очень жарко. Я была напугана. У меня ужасное предчувствие. Этот урод оставит после себя еще больше проблем, чем когда-то оставил.
У меня хранилась наша с ним фотография, которую я берегла, но сейчас я хочу от нее избавиться. Я вскочила с кровати и подошла к столу. Во втором ящике снизу хранился мой альбом детства, а на четвертой странице наша с ним фотография, где мы были совсем малышами. Без угрызения совести и даже с диким азартом я порвала эту фотографию на сотни маленьких кусочков.
Мне стало чуточку легче.
Томас был прав. Стоит мне только один раз дать ему деньги, и он будет доить меня как денежную корову. Я должна сдать его в полицию, но Кристиан не так глуп, как кажется. Как только он почувствует подвох, он исчезнет. А когда вернется, он будет мстить. Я должна продумать всё до мельчайших подробностей, но одна я совсем не справлюсь. Мне нужна будет помощь Томаса и Мэри.
В школу я приехала совсем невыспавшийся, с огромными кругами под глазами и очень нервной. Утром я пыталась уговорить родителей, что нам в доме нужна сигнализация. Они слишком скептически к этому отнеслись, ведь наш район считается самым безопасным в городе. Если бы они знали, что моя комната стала проходной через мое окно, они бы совсем иначе отнеслись к этой затеи. Но я не хочу их пугать.
Я открыла свой шкафчик и достала оттуда несколько учебников.
— Ну привет, подруга, — прошептала Мэри над моим ухом и от испуга я побледнела. — Эй, ты чего? — обеспокоенно спросила она.
Я должна рассказать ей про Кристиана, но мне кажется, за меня это говорило мое тело. Я вся дрожала и была бледнее фарфоровой куклы.
— Хлоя, не пугай меня, пожалуйста. Что у тебя случилось?
Я заплакала.
— Кристиан вернулся.
Недалеко от нас был Томас, и увидя мои слезы, он сразу подошел к нам. Ему было всё равно что наши отношения могут раскрыть. Ему было важно знать, из-за чего я плачу.
— Этот урод был сегодня у меня дома, — сквозь слезы говорила я. — Он сказал, что если я не буду играть по его правилам, он доберется до вас и до моих родителей, — на последней фразе я заплакала еще больше.