— Что у вас происходит? — я подошла к ним.
— Хлоя, черт возьми, я просил тебя ждать меня у барной стойке! — прошипел Томас.
— Она не собачка, чтобы слушать твои приказы! — заступился за меня Остин.
Я растерялась.
— По-моему она должна знать правду, — ехидно улыбалась Лекси.
— Лекси, закрой свой поганый рот!
Томас был очень напряжен и зол. Видимо, он не горит желанием рассказывать мне правду, но почему? Неужели есть что-то, что может ранить меня сильнее, чем сегодняшний выстрел в мою лучшую подругу?
— Томас, по-моему, это зашло уже слишком далеко! — спокойно, но очень рассудительно произнес Остин.
— Всё изменилось… — прошептал Томас. — Я чувствую то же самое, что чувствуешь ты, только намного сильнее.
Глаза Остина округлились. О чем они говорят и почему я замешана в этом разговоре?
— Если не скажешь ты, скажу я! — влезла Лекси.
— Ты не можешь чувствовать то, что чувствую я, — вздохнул Остин. — Тебе не даны такие чувства, а спор для тебя превыше всего. И если в споре ты выиграл, то в жизни ты точно проиграл.
Глава 37
Я наблюдала за ссорой братьев и не могла ничего понять. Из-за случившегося с Мэри моя голова больше похожа на бомбу замедленного действия. Я смотрела то на Томаса, то на Остина.
— Неужели ты ничего не поняла? — спросила Лекси.
— Кажись, даже я всё понял, — прошептал толстяк.
Я отрицательно покачала головой.
— Два брата близнеца на тебя поспорили. Остин в тебя влюблен, а Томас решил доказать брату, что ты влюбишься именно в него, и он был прав.
Я не могла поверить своим ушам.
— Хлоя, я не хотел спорить, но … — Остин не мог подобрать слов.
— Но? — спросила я.
Первые слезы покатились по моим щекам. Они были настолько горячие, что даже обжигали мое ледяное лицо. У меня не было никакого желания смотреть на Томаса, поэтому я смотрела лишь на Остина. В голове пролетали слова Томаса “Мне нужно тебе кое-что сказать”, “Правда тебе не понравится”. Вместе с этими воспоминаниями я вспомнила слова Кассандра, как братья всё детство спорили практически на всё.
— Ты была настолько глупа, что даже легла под Томаса, — ехидничала Лекси, за что очень хорошо поплатилась. Я сорвалась с места и схватила ее за волосы. Моя бомба замедленного действия взорвалась. Я не слышала ничего вокруг, кроме воплей этой курицы. Мой кулак был сжат со всей силы, и даже кровь из ее носа не смогла меня остановить.
Нас разняли, и когда я увидела, чьи руки обхватывают мое тело, чтобы я не смогла подойти к Лекси, я разозлилась еще больше. Это были руки Томаса. Как он смеет прикасаться ко мне после всей лжи? Я начала брыкаться и коматозить его локтями. Ему было больно, но он даже не думал меня отпускать. Всё, что он сделал — это повернул меня лицо к себе. Его хватка была очень сильной и при всем желании я бы всё равно не смогла вырваться.
— Хлоя, я знаю, что я последний человек на этой земле, оправдании кого ты захочешь слушать, но я должен кое-что сказать! — он искал в моих глазах одобрение, но я даже не моргнула. — Да, мы поспорили на тебя, — мое сердце разбивалось на миллион маленьких осколков. — И Остин правда в тебя влюблен…, — он тяжело вздохнул. — До тебя я даже не знал, что такое любовь. Я никогда не испытывал таких чувств, поэтому поспорить на любую девушку для меня было проще простого, — ему было трудно говорить эти слова. — Я никогда не думал, что я скажу это, но я люблю тебя, — его глаза забегали по моему лицу. Видимо он ждал, что я тоже скажу ему эти слова, но я молчала. Как бы больно не было, но я тоже его люблю, но он недостоин этого.
— Ты меня использовал, — прошипела я. — Использовал, чтобы утереть нос своему брату!
Мы забыли о всех, кто стоял рядом с нами. В наших глазах была боль. Я только что потерял веру в человечность, а Томас потерял меня. Я не знаю, как долго мы смотрели друг на друга, но в конечном итоге я нашла в себе силы чтобы его оттолкнуть.
Выбежав из бара я не могла надышаться. Всё тело ныло от недавней драки с Лекси, но душевная боль перекрывала физическую. Мне было безумно жарко, поэтому я облокотилась щекой на холодную кирпичную стену и попыталась привести свой разум в порядок.
— Хлоя, — услышала я голос, но не стала оборачиваться.
Я тяжело вздохнула, собрав всю злость в кулак.
— Я не знаю, кого из вас я больше ненавижу. Того, кто меня использовал, — прошипела я. — Или того, кто всё знал и просто наблюдал за этим.
Новая волна слез покатилась по моим щекам. Мои искусанные губы защипали, когда соленые слезы коснулись их. Осознание всего происходящего постепенно одолевало мой разум. С каждым вдохом мои эмоции не могли себя контролировать. Мне было очень больно.