— Ну–ка, — весело улыбнулся Петр Алексеевич, — дай сюда!
И, забрав из рук оробевшего паренька рогатку, прицелился. Однако дрогнула рука или, может быть, просто давно уже не стрелял из рогатки Пыталов — мимо ушел камень.
— Вы резинку сильнее тяните и глаз щурьте… — посоветовал чуть осмелевший хозяин рогатки.
— Так? — спросил Пыталов.
— Ага! — кивнул мальчишка. — Так здоровски получится.
И верно. Этот выстрел оказался удачнее. Камешек угодил прямо в стекло, и по нему в разные стороны весело брызнули белые трещинки.
— Во как нужно! — хвастливо сказал Пыталов. — А ну, залпом! Огонь!
И началось…
Нехороший азарт охватил всех. Даже выбежавший со своего двора пенсионер Малыгин и тот не удержался и, схватив камень, запустил им в кабину. Свистели вокруг камни, гремело железо, и в этом азарте никто и не обратил внимания, что вдруг откуда–то появился на крыше один из братьев. Не отвлекаясь на свистящие вокруг камни, пробежал он по наклонному скату крыши к кабине и через разбитое стекло прыгнул в нее. В кабине — Пыталов с ужасом осознал это, когда уже запустил очередной камень, — сидел его второй сын. Запущенный меткой отцовской рукой камень ударил его прямо в висок.
— А–а–а! — дико закричал Пыталов и грязной ладонью зажал рот, но крик рвался изнутри, сотрясая все тело.
Этот дикий крик и отрезвил беснующихся мальчишек. Стараясь не смотреть на Пыталова, они начали пятиться в разные стороны, а потом наутек разбежались по домам.
Наверное, потому, что никто не смотрел в этот момент на крышу, так и не смог несколько часов спустя участковый Угрюмов установить точную картину произошедшего.
Один мальчишка утверждал, что кабина, в которой сидели близнецы, соскользнула с крыши и упала в саду, ломая разросшиеся яблони. Другой клялся, что сам видел, как кабина поднялась над крышей и исчезла за облаками. Еще кто–то из мальчишек утверждал, что слышал крик одного из близнецов: «Поехали!»
Положение Угрюмова осложнялось тем, что кабину нигде не удалось обнаружить. Более того, на крыше дома не осталось даже и следа от знаменитой на весь поселок пыталовской мансарды. Обычная крыша защищала сейчас дом от дождей. Крыша как крыша. Такая, какой и положено быть крыше.
И хотя сам Угрюмов тысячу раз видел кабину–мансарду, сейчас после осмотра места происшествия он решил, что кабины здесь никогда не было. На основании этого он вывел, что камнеметание не имело места. Как же можно кидать камни в то, чего нет?
Не могло, следовательно, и состояться предумышленное нанесение тяжелых увечий. Тем более что и близнецов нигде отыскать не удалось.
На основании всего вышеизложенного Угрюмов решил дело не заводить.
Пыталов как–то тихо и незаметно прожил несколько дней после происшествия, а потом пропал, и только на девятый день нашли его во дворе ильинского дома.
Ильина попыталась сложить пыталовские руки на груди, как это положено покойнику, но руки почему–то не сгибались. Приехал для осмотра поселковый врач, и тут–то обнаружилось, что это не Пыталов совсем, а просто железная статуя, на которую натянуты штаны и пиджак Пыталова.
Сам же Пыталов, как и его сыновья–близнецы, бесследно исчез.
И опять–таки неизвестно, какие нехорошие слухи породило бы это происшествие в поселке, но спасла всех знаменитая проницательность пенсионера Малыгина.
— Это он меня испугался, мошенник! — объяснил он. — Испугался, когда узнал, что я раскусил его аферу с кабиной, вот и дал деру. Я всю эту породу мошенническую, не зря почти полвека бухгалтером работал, насквозь вижу. Но башковитый, башковитый, доложу я вам, мошенник. Он еще, попомните мое слово, натворит делов!
Рассуждения Малыгина показались весьма правдоподобными и участковому Угрюмову. На всякий случай он съездил в райцентр и доложил своему непосредственному начальству об опасности, грозящей всему району.
Статуя же долго стояла во дворе ильинского дома, пока местные пионеры — одноклассники братьев–близнецов — не утащили ее в металлолом.
Вот, кажется, и все…
На этом и закончилась эта странная история, потому что в райцентре хода заявлению участкового Угрюмова не дали, не до того стало. На редкость засушливое выдалось лето, и все местные районные учреждения были брошены на сельхозработы.
Как ни странно, и на следующий год природа не побаловала местных земледельцев. Вымерзли в суровую зиму все сады в поселке, да и в окрестностях его. И как–то стремительно начали скатываться по своим показателям гремевшие последние годы местные колхозы и совхозы.