Симуляция научности, ее искажение. Не вызывает поэтому удивления, что Ясперс не обходит вниманием и оценку философии своего друга с точки зрения ее "научности". Усматривается противоречие: Хайдеггер претендует на научность, между тем как науку — отвергает [141]. Как же именно реализуется эта претензия у Хайдеггера? — Он "формальным образом" ставит свою фундаментальную онтологию на место отвергаемой им традиционной науки. При этом главная тема Хайдеггера — вопрос о бытии — не раскрывается им "в методическом мышлении" [191]|3. Соответственно, проблематичными становятся и все частные методические процедуры, используемые Хайдеггером: "Предпосылкой истолкования [становятся] не филологически-критические методы интерпретации, а восприятие истории бытия…" [77]. Трудно сказать, что вызывает у Яс-перса большее неприятие: общий ли дух хайдеггеровского мышления или конкретные историко-философские интерпретации. "Когда я следую за Вами, некоторые места сбивают меня с толку"14, — наиболее сдержанная формулировка. Более точно: " Я не перестаю спотыкаться о Ваши предложения"15. Причину, по которой Ясперсу, превосходящему своего друга в эрудиции, было, возможно, "неудобно" читать Хайдеггера, он называет сам: "Я знал эти источники лучше, а вместе с тем — и истину, которая в его изложении казалась истощенной и искаженной…" [147].
Стремление к новизне. В качестве одной из главных характеристик хай-деггеровского мышления Ясперс проницательно обнаруживает "порыв к новизне": "В духовной ситуации завершенных возможностей рефлексии он желает изначально мыслить и говорить новым образом. Отсюда превознесение (Preis) досократиков; отказ от понимания великих философов в целом их произведений, а вместо того: углубление в предложения и абзацы с помощью метода истолкования, отказывающегося от правил понимания подразумеваемого смысла; метод, частично унаследованный от Гуссерля: тематизация (Veigegenwärtigung) с самого начала, в феноменологическом видении, в языковом анализе — а также в использовании языка намеренно с эффектом, с направлением внимания на его собственный, непосредственный, этимологический смысл — на место слова (Wortstellung), — своего рода паузы во время речи…" [78].
Эта черта вызывает у Ясперса серьезные сомнения. Он, во-первых, прекрасно сознает свою традиционность. Более того, "традиционность" есть его сознательная позиция: "мыслить в понятиях традиционной философии"; "…я изначально пытаюсь думать не оригинально и полагаю, что двигаюсь в пространствеphilosophiaperennis… Традиционное настолько богато и значительно, что его наиболее полное усвоение при постоянной опоре на простое, существенное представляется мне совершенно необходимой поддержкой и пищей для современного понимания. Мне кажется, невнимание к тем или иным необходимым различениям затуманивает сегодня наше мышление… создавая тем самым мир неискренности и обмана. Коль скоро я говорю старым языком философии, мне кажется, присутствует ясность"16.
Здесь, кстати, упреки Хайдеггера в "новаторстве" и "магии" объединяются: Ясперс говорит о своего рода "магии экстремального", то есть
"радикализме «расчистки»" (Abbaus), "деструкции", из-за которой история философии у Хайдеггера, начиная от досократиков, "становится совершенно неясной" [71].
Ясперс ощущает свое расхождение с Хайдеггером по вопросу самой необходимости радикального обновления традиции: "Является ли лучшим, более подлинным и значимым, в конечном счете — более истинным, решение броситься в омут (Sumpf), нежели сохранять неизменную верность мнимой истине разума и историческому существованию, и всю жизнь оставаться одним и тем же?" [76]. — Напомним, все сомнения (выраженные как в письмах, так и в заметках) Ясперса возникают, когда уже позади пережитые Германией несчастья, связанные с нацизмом. В этой ситуации "революционность", с которой Хайдеггер выступал еще в начале 20-х годов, подозрительна, а традиционность — предпочтительна. Слишком много потрясений. Потому в заметках вопрос философского новаторства моментально связывается с воспоминаниями о только что пережитом: "Разве погибшие в волнах — провозвестники судьбы? — и это применимо к национал-социалистам?" [76]. Для вопросов о том, где же все-таки пролегает граница между "окончательным расчетом" с "этой профессорской философией" и собственно логическим продолжением того же самого — борьбы с традицией, — время не очень благоприятное.
Что происходит? Критика Ясперсом Хайдеггера как философа оказывается сразу же и навсегда связанной с вопросом идеологии. В "объективном" аспекте сомнительными оказываются философский радикализм и стремление к новизне17. В "личном" плане боль и сомнение в друге вызывает его необъяснимое для Ясперса поведение, оцениваемое им как предательство. И здесь тема национал-социализма накладывается на образ друга, вызывает сомнение в его философии.