Аббата Куртуа выехал из Лемберга, не сговорившись; Марысенька писала де Бонзи, "что с ним увидится в Варшаве". Новые обиды прибавились к парижским неприятностям, о которых она сохранила неизгладимые воспоминания. Её старшая сестра, Мария Луиза, бывшая фрейлина, а затем статс-дама при Марии-Терезии, наконец, 35 лет, завладела графом де Бетен. Но "вознаграждение", которое она по этому случаю получила во Франции, не удовлетворяло младшую сестру. Насмешки, передававшиеся при дворе по поводу этого позднего брака, оставались безнаказанными. Сам де Бонзи их передавал в своей переписке с аббатом Куртуа:
"Наконец, m-lle д'Аркиен оставила свое знаменитое звание девственницы! Все единодушно признают её за величайшую мученицу века, выносившую с большим постоянством свои страдания. Это счастливая семья! Её дорогой супруг писал мне до сражения и просил передать поклон любезному аббату; но после своей победы он так возгордился, что не в силах писать".
Марысенька заболела не на шутку. Собесский был в отъезде, но поспешил вернуться при первом известии. Он её застал при смерти: она заболела оспой в первой половине беременности. Следов на её лице не осталось, благодаря употреблению молока и свиного сала, но она потеряла волосы и брови. "Селадон" сделал вид, что ничего не замечает.
Это было весной 1669 г. перед открытием избирательного сейма. Астрея настояла на том, чтобы сопровождать своего мужа, превозмогая свою слабость, собирая все силы для последней борьбы, оставаясь пылкой и задорной по-прежнему. Её смелость и состояние её здоровья, вероятно, подействовали решающим образом на события.
II.
Избирательный сейм. -- Болезнь Марысеньки. -- Опасения Собесского. Бурные сцены. -- Исключение Кондэ. -- Возвращение епископа Бэзиерского. -- Ночные свидания. -- Нейбург или Лоррэн. --
Прибыв в Варшаву, она снова слегла. "Её ребенок не подавал признаков жизни". Собесский терял голову, отдаваясь более чем когда-либо прежним колебаниям. Епископ Бэзиерский не был в состоянии ему помочь советами: он приблизился к столице, но не дерзал появляться открыто. Скрываясь в поместье в Белолеке, -- он являлся на свиданья по ночам с большими предосторожностями.
Разгром французской партии начался с избрания "маршала" (президента Сейма). Г. де Бонзи советовал своим сторонникам избрать старосту Освечима, Пенязека. Потоцкий одержал верх, подкупленный заранее курфюрстом Бранденбургским в пользу герцога Нейбургского. Затем последовали шумные беспорядки: крики, ругательства, выстрелы. При звуке ружей сенаторы выбегали из зала заседаний, прятались в свои кареты. Епископу Гужавии пришлось бежать от преследования шляхтича, угрожавшего ему словами и ружьем:
-- Кого вам надо?
-- Тебя с... с...
Собесский с мечом в руках бросился на него, и зачинщик исчез в толпе.
Крикуны, купленные французскими и австрийскими деньгами, провозглашали имена среди толпы, которая их подхватывала или заглушала: -- "Кондэ, Лотарингский, Нейбург, Московский князь, "Пяст!"
Появлялись памфлеты и карикатуры. На одной был представлен Карл Лотарингский верхом на чахлой лошади, которую тащили под уздцы два иезуита, а толстый монах погонял её сзади.
Но в общем, на стороне последнего кандидата оказалось большинство. Иезуиты старались о его популярности, возвещая, что в его семье значились более 300 святых, и что он сам каждый день служит молебны. Не уважая духовенства, "шляхта" отличалась необычайным благочестием. В сущности борьба велась между Кондэ и герцогом Лотарингским; но после Любомирского избрание французского принца всех пугало; его имя считалось синонимом самодержавия и деспотизма. По необъяснимой странности, весьма часто наблюдаемой во время избирательной борьбы, Кондэ имел против себя всех своих соотечественников, проживавших в Варшаве. "Эти подлецы, -- писал епископ де Безье, -- продают вещи в три раза дороже настоящей цены и боятся, что принц им помешает". Но кроме этого, он не числился официальным кандидатом и среди этого скрытого домогательства вскоре обнаружился. При первой попытке сторонников принца собрать голоса в свою пользу возникла целая буря протестов.