За неимением других указаний я склонен думать, что нечто в этом роде происходило в монастыре кармелиток, или в ином месте. Но это, в сущности, не важно, как и самый эпизод, с ним связанный, которому я отвел значительное место, так как он составляет неотъемлемую часть рассказа. Помимо того, что Марысенька при этом является в живописной позе, все это дело имело влияние на отношения обоих дворов, важности которых ни она, ни её муж не могли предвидеть. Я не понимаю, каким образом, Бризасьер, желая быть герцогом, не был наказан за свое нахальство; но я знаю, что Собесский был наказан за то, что не сумел быть королем.
Прежде всего, личная политика Марысеньки пострадала от этой неприятной истории. Она погибла безвозвратно, потеряв всякое доверие вследствие гибельного результата последовавшего за попыткой французского монарха удовлетворить желание своей польской сестры. Он соглашался дать звание герцога отцу Марысеньки, и вдруг ему представляют Бризасье. Оставаясь совершенно безучастным к вопросу об ответственности своей в этом событии, он должен был воспользоваться им, чтобы оградить себя от новых требований.
Это также отразилось и на политике Собесского. Неожиданный луч света рельефно представил Королю-солнце личность его коронованного польского собрата, внушая ему чувство досады и отвращения, от которого ему трудно было отрешиться. Герой был положительно слишком простодушен, слишком мало ценил достоинство других, и водить с ним дружбу было опасно. В будущих сношениях монарха с его северным союзником и в его отношении к Яворовскому союзу это чувство обнаруживается. Будущность союза от этого, однако, не пострадала. Другие причины, более глубокие, помимо Марысеньки, к которым её отец, её брат и её семья были не причастны, дали событиям решительный поворот. Я постараюсь это вкратце доказать.
V.
Разочарование Людовика XIV. -- Неудовольствие Марысеньки. -- Семейные неурядицы. -- Маркиз д'Аркиен -- Маркиз де-Бешён. -- Верность Собесского своему договору. -- Крушение общих проектов. -- Почему? -- Последствия третьего договора в Нимвегене. -- Франция больше не нуждается в Польше. -- Людовик XIV и Собесский. -- Ошибочное мнение. -- Человек и герои. -- Австрийский союз. -- По дороге в Вену.
В конце 1677 г. д'Аркиен всё ещё оставался маркизом, как и прежде; де Бетюн не советовал Марысеньке ехать на воды в Бурбон, с чем она согласилась неохотно. Между тем, Яворовский договор оставался в полной силе, и думали приступить к его выполнению. Собесский соглашался действовать в Пруссии, как только шведы приступят к мобилизации. Староство Шпиц, служившее местом склада провианта и ремонта, оказывало большие услуги восставшим венгерцам. Марысенька жаловалась и досадовала на французского посланника, но это не имело влияния на дела её мужа.
В продолжение трех последующих лет недовольство Марысеньки усилилось. Потеряв надежду устроить своего отца во Франции, видя, что он с каждым днем теряет шансы на успех распущенностью своего поведения, она вздумала его перевезти в Польшу. Возникло неожиданное затруднение: при первом известии об этом отъезде кредиторы маркиза, не соглашаясь выпустить его из Парижа, посадили его в тюрьму. Это была, как видно, общая участь всех французских дворян, дочерей которых Марии де Гонзага удалось устроить на берегах Вислы. В 1662 г. отца m-me де Майи постигла та же участь: он страдал три года в тюрьме Консьержери "за воображаемые долги", как он уверял. Он обращался с просьбой о заступничестве к принцу Кондэ, напоминая ему, что он когда-то имел честь командовать морской армией короля при осаде Ла-Рошели. Но сын заключенного воспротивился освобождению, требуя, чтобы прошение отца оставили без внимания, так как он добивался свободы лишь для "окончательного разорения семьи и для утверждения в правах незаконного сына". Арестованный на улице, в своей карете, маркиз д'Аркиен вздумать получить свободу, пользуясь средствами, данными ему для путешествия, предлагая продать свою должность егермейстера при дворе. В виду этого г-жа де Бетюн заявила протест: "Жестокий отец решил довести её до разорения, издерживая на себя остатки наследства, на которое она рассчитывала". Предполагая, что ей следует получить 20 000 экю, она обратилась к де Помпону, наложив запрещение на продажу. Вследствие этого сестры поссорились и положение маркиза де Бетюн, в качестве посланника, сильно пострадало.