Раны лижет мерзлые насквозь?
Ты стоишь от смерти в полуметре,
Нет ли у тебя каких то просьб?
-Ты меня уже не испугаешь,
Говори, герой, чего пришел?
Может папироску мне пришмалишь,
Что-то мне внутри нехорошо.
Маршал подкурил ему казбека,
Дал хлебнуть наркомовских сто грамм:
-Я не знал упрямей человека,
Разве не хватает тебе драм?
Завтра Фарисеев на допросе
Спросит в чем там дело, то, да сё...
Мол не поделили папиросы,
Может быть разжалуют, и всё.
-Ладно, но условие есть - Машу
В Польшу ты отправишь, и уже
Не посмеешь больше ей на пляжах
Уши полоскать, и вообще…
… Маша вылетала темной ночью
Без опознавательных огней,
Радуясь победе сильной, прочной -
Фарисеев, но не фарисей!
(XXXI)
Был Комдив наш - генерал-полковник,
Стал Комдив наш - генерал-майор.
Вне подразделений, беспризорник,
В общем для карьеры стыд-позор.
Две недели он бухал без меры,
Числился в генштабе, как бы он,
А итогом сломанной карьеры
Стал отдельный артдивизион.
Он звонил в Москву, писал начальству
Рвался всё разборки учинить,
Чуть в штрафбат не угодил за пьянство…
Но зато Комдив в бросил пить!..
… А Маруся дико тосковала,
Справки наводила - где Комдив?
Может быть от выпивки пропал он,
Может быть за Родину погиб?
И пришла ей весточка из ставки:
Жив ее Комдив, на фронте он,
Где то там на чешском полустанке
Расположен артдивизион.
Маша пишет рапорт генералу,
Тот дает неделю за свой счет,
И на мотоцикле, на “урале”
Машенька втопила полный ход…
(XXXII)
Ей бы позавидовал и байкер,
Даже в куртке клепанной Хирург,
Ведь Маруся ездила на байке
Типа в положении “без рук”.
Третьи сутки рощами-лесами,
Было и по шпалам, и средь скал,
Ночью, зоркой фарой, как глазами
Супербайк дорогу сам искал.
Вот крестьянский хутор в перелеске...
Маше захотелось молочка;
Заглушила девушка железку,
Видит: и корову и бычка.
Машеньке навстречу чешский житель,
Только он по русски ни гу-гу.
-Дяденька, пожалуйста, скажите
Нет ли молочка? Аж не могу!
Дядя подоил при ней корову,
Шпика ей в дорогу дал шматок.
-Что должна Вам? - Кушай на здоровье...
Хочешь - поживи со мной чуток.
-Я бы с удовольствием, да только
У меня Комдив есть, значит, муж,
Вот к нему и еду ненадолго...
(То есть: не пори нам, дядя, чушь…)
Уж бензина нет, звенят канистры
В люлечке уральского бычка,
В общем-целом километров триста
Маша отмахала с кондачка…
Есть такой в природе полустанок
Прямо под отвесною горой,
Вот туда Мария спозаранок
Прибыла весеннею порой.
Но ее рассудок словно бредит:
Где отдельный тут дивизион?
Тут леса, да горы, да медведи
Две цистерны, да пустой вагон!
Вышел из вагона, в красной фуре
Старший; на кокарде - молоток:
-Ах, дивизион? Так он в натуре
Съехал дней примерно так с пяток,
Пушки закатили на платформы,
Весь боеприпас свой дорогой,
И Комдив, что, в генеральской форме,
Помахал нам пламенно рукой...
(XXXIII)
И опять по шпалам шпарит Маша,
В прОклятых тоннелях - грохот спиц,
А в лесу у Машеньки на страже
Полчища медведей и куниц.
Город Шужка - сорок тысяч чехов,
Их почти не тронула война:
-Ах, Комдив? Так он вчера проехал,
Он теперь на станции Сосна!
-А бензин? У вас бензин почем тут?
-Двести тысяч крон одно ведро!
-А в рублях? В валюте ТансГазПромта?
-А валютой - двадцать пять патрон.
Маша отстегнула двадцать восемь,
Три патрона - это мол на чай.
-Сколько километров мне до Сосен?
-Сорок пять! Ты лесом сокращай!..
Уж рычит “урал”, грохочут шпалы,
Ну и что тут можно сократить?
Тут тоннель, а там камней завалы,
Лесом будешь года три блудить...
По пути разбитая церквушка;
Маша тормознула супербайк:
Помолюсь, с ручья хлебну из кружки,
Благодать какая, просто рай.
А пока Марусенька молилась,
И черпала кружкой из ручья,
Вдруг в тоннеле шустро появилась
Тень большая, неизвестно чья.
Наглая, как танк, бронедрезина
Вынырнула прям из глубины -
Всмятку мотоцикл и много дыма...
У войны лицо, как у войны!
Маша лишь успела кулачишком
Вслед дрезине в чувствах помахать..
А кругом куницы, волки, мишки...
-Ну и не в твою ли это мать?!
(XXXIV)
У Комдива, в некотором смысле
Завелась на станции любовь,