– Может быть ты и видишь, а вот я не вижу!
– Это потому, что ты смотришь глазами, но они слепы.
Маша посмеялась.
– А чем же мне тогда смотреть?
– Смотри душой. Так что, хочешь стать женой принца?
«Вот же глюки у меня амбициозные какие! Дивно то как!» – улыбалась Маша, и обернулась на дорогу.
Автобус почти уехал, и сердце у неё вздрогнуло, и чуть не выпрыгнуло из груди. Маша чудом успела вбежать в переполненный автобус, впихиваясь между пахнущих перегаром и сигаретами мужчинами, и пахнущей ягодой бабкой, которая сердито косилась на мужиков, а они сердито косились на неё, и Маше между ними стало жутко неловко.
– Передайте за проезд, – сказала бабушка, – и уступите место девочке, расселись тут!
Маше стало жутко неловко, и она поблагодарила бабушку, и уткнулась в окно, чуть ли не обняв поручень, а люди все толпились, и жались к друг другу, и было уже душно, а не холодно. Маша тут же заскучала по беззаботным разговорам с Вели и вздохнула.
«Может и пойти в другой мир? Только папу оставлять одного я не хочу. Как же он один без меня? Вечно падает и бьется, падает и бьётся, не могу я так», – переживала она.
Как-то раз Маша пришла домой и увидела папу ударившимся о стену, и было много крови, и пришлось вызывать скорую, и страшно было, что в глазах темнело и плохо стало ей самой.
«Надо будет так Вели и сказать»
Глава вторая
Маша пришла в колледж и принялась готовиться к паре, однокурсницы расселись по местам и с ухмылками наблюдали за ней. Было нервно и неспокойно, каждый взгляд казался Маше опасным и предвещающим беду. В шуме аудитории сложно было оставаться спокойным, то и дело одногруппники кидались в друг друга сжатой бумагой или цеплялись из-за всякой мелочи. Два буйных парня задели парту Маши, и толкнули её в плечо не заметив. Из открытого окна дул холодный ветер, окно было большое и старое, как само здание. Маша всегда удивлялась, как такие «престижные колледжи» всегда оказывались такими старыми, как будто про них все забывали. И при виде такой старости, уже казалось, что училась Маша не в хорошем учебном заведении, а в какой-то деревне, где не хватало бюджета для самого дешевого ремонта.
Раздался звонок, и началась пара. Зашуршали страницы и листки. Маша раскрыла учебник истории и уткнулась в тетрадку с тяжким вздохом.
«Вот бы меня никто не замечал весь день»
– Думаешь так стоит вести себя Милашке? – мурлыкнул кот, чем заставил Машу подпрыгнуть.
С треском стула Маша привлекла к себе не мало внимания, и одногруппники засмеялись. Светлана Николаевна поправила очки пальцем, она была всегда грозной и беспокойной.
– Будь осторожней, Маша.
И все в классе тут же утихли. Мальчикам Светлана Николаевна очень нравилась, но девочки побаивались её и недолюбливали.
– Извините, – прошептала Маша.
– Ничего страшного, – ответила Светлана Николаевна. – Скажите, кому-нибудь из вас холодно? Закрыть окно?
Никто против не был, но вот Маше так не казалось. Она ещё не успела согреться после улицы, но говорить об этом было страшно, вдруг к ней кто пристанет.
– Ты же мер-р-рзнешь, почему ты им не скажешь, что ты мер-р-рзнешь? – спрашивал Вели, трясь о её ногу. – Неужели тебе себя не жалко, Милашка?
Маша не знала, как ему ответить, и потому с волнением смотрела на трущегося Вели у ног. Для себя она решила, что окончательно спятила, и уже смирившись старалась молчать и не обращать внимание на столь настырного (но заботливого! И милого!) кота.
В аудиторию неожиданно зашла директриса, Светлане Николаевне пришлось покинуть студентов. В классе было так холодно, что у Маши уже начинался насморк, и она жалась как могла, лишь бы согреться. Все это время одногруппники переговаривались друг с другом, и было такое чувство, будто они изредка косились на неё. И вдруг в спину что-то ткнулось, и Маша подумала, что ей показалось. Уж больно слабо что-то коснулось ей спины, будто случайно, а потом это повторилось, словно кто-то водил пером ей по спине, и так несколько раз, и было даже приятно, пока наконец Маша не выдержала и не обернулась. Позади Маши сидела девочка с длинными аккуратными ресницами, каким-то не добрым улыбающимся взглядом, и странной острой прической с вырезом на боку, это была Лера Бокова.
– Что ты делаешь? – спросила Маша.
– Ничего не делаю, – хихикала она.
Нина Струкова, сидевшая с Лерой, тоже хихикала, но как-то сдержанно, будто волнуясь. И пусть парта Маши была спереди, она сидела одна, и, вероятно, она одна не знала, что Лера на самом деле сделала. Тогда Маша потянула кофту (она была очень тянущаяся) и увидела на спине надпись ручкой: «тупая дура». Маше стало обидно. Одногруппники начали смеяться над ней, и ей стало ещё обиднее.