— Где остальные? — крикнул Уайлдер.
— О, они не вернутся, — небрежно отозвался Паркхилл. — В этом можно не сомневаться. Я имею в виду, что это роскошное место.
— Роскошное?! — повторил Уайлдер, нервно подпрыгивая вверх-вниз и медленно поворачиваясь в воздухе. — Мы должны вытащить их оттуда! Здесь опасно.
— Опасно для тех, кому здесь не нравится, — возразил Паркхилл. — А мне нравится.
Тем не менее все вокруг — и в почве, и в воздухе — вопияло о приближении землетрясения, но Паркхилл предпочитал не обращать на это внимания.
— Ты, конечно, уйдешь, — сказал он как ни в чем не бывало. — Я это предвидел. Но почему?
— Почему? — Уайлдер кружил в воздухе, как стрекоза перед надвигающимся шквалом. То взмывая вверх, то снижаясь, он швырял слова в Паркхилла, который, не считая нужным уклоняться, глядел, улыбаясь, вверх и ловил их. — Помилуй бог, Сэм, это же ад. Марсианам хватило здравого смысла сбежать отсюда. Они увидели, что построили чудище, с которым не смогли совладать. Проклятый Город делает все, а это чересчур! Сэм!
Но в этот миг они оба посмотрели вокруг и вверх. Потому что небо начало смыкаться. На потолке сползались громадные задвижки. Крыши домов, как огромные цветы, выгибались, складываясь. Окна закрывались. Двери захлопывались. По улицам эхом разносился грохот орудийной канонады.
Ворота дрогнули.
Челюсти-створки Ворот начали с грохотом сходиться.
Уайлдер вскрикнул, резко развернулся и устремился вперед.
Он услышал голос горничной внизу. Увидел, как она воздела к нему руки. И, нырнув вниз, подхватил ее. Пнул ногами воздух. Реактивный двигатель поднял обоих.
Как пуля к мишени, он мчался к Воротам. Но за мгновение до того, как он, отягощенный дополнительной тяжестью, достиг их, Ворота с грохотом сошлись. Он едва успел резким виражом уйти вверх вдоль бездушного металла, как весь Город сотрясся от стального рокота.
Паркхилл внизу что-то кричал, а Уайлдер устремился вверх вдоль стены, кидая быстрые взгляды по сторонам.
Небо повсюду закрывалось. Лепестки опускались, опускались. Лишь справа от него остался последний клочок каменного неба. Он помчался туда. И успел, прорвался, и прямо под его дергавшимися в полете ногами встал на место последний стальной щит, и Город замкнулся в себе.
Он на мгновение завис в воздухе, потрясенный, а затем полетел вдоль внешней стены к причалу, где Ааронсон, стоя возле яхты, взирал на огромные запертые Ворота.
— Паркхилл, — прошептал Уайлдер, глядя на Город, на его стены, на его Ворота. — Ты глупец. Проклятый глупец.
— Все они глупцы, — отозвался Ааронсон и отвернулся. — Глупцы, глупцы.
Они выждали еще немного, прислушиваясь к Городу — гудящему, живому, предоставленному самому себе, его гигантская пасть поглотила несколько крох тепла, несколько заблудших людей, скрытых где-то в его глубинах. Ворота не откроются больше никогда. Город получил то, в чем отчаянно нуждался, и этого ему хватит очень надолго.
Уайлдер глядел назад с яхты, которая несла их по каналу прочь от Города и вон из горы.
Где-то через милю они догнали поэта, который шел в одиночестве по берегу канала. Он помахал им.
— Нет. Нет, спасибо. Мне, похоже, надо пройтись. Отличный день. Пока.
Впереди лежали города. Маленькие города. Достаточно маленькие для того, чтобы люди управляли ими, а не оказывались в их власти. Он слышал духовую музыку. Он видел неоновые огни в сумерках. Он различал свалки металлолома на свежем воздухе под усталыми звездами.
В предместьях городов стояли высокие серебристые ракеты, ожидая, когда же можно будет извергнуть пламя и умчаться в звездную пустыню.
— Реальность, — шептали ракеты. — Реальность. Реальное путешествие. Реальное время. Реальное пространство. Не надо подарков. Ничего не надо даром. Только добрый тяжелый труд.
Яхта прикоснулась к знакомому причалу.
— Мой бог, ракеты, — пробормотал Уайлдер. — Погодите, вот доберусь до вас…
И он побежал в ночь, чтобы поскорее исполнить обещанное.