Выбрать главу

– Да, – кивнул Мэллори, – в Вайоминге нам очень повезло, и наше открытие не осталось незамеченным научной общественностью. Но без вас и вашего самоходного форта эти краснокожие быстренько бы сделали нам типель-тапель.

– Не такие уж они оказались и страшные, глотнули виски и размякли.

– Туземцы высоко чтят британское оружие, – возразил Мэллори. – А разглагольствования о старых костях не производят на них ровно никакого впечатления.

– Ну не скажите, – ответил Годвин, – я преданный сторонник партии, а потому согласен с лордом Бэббиджем: “Теория и практика должны быть едины, как кость и мышцы”.

– Это следует обмыть, – подытожил Мэллори. – Прошу вас, позвольте мне, – добавил он, видя что Годвин лезет в карман. – Я ведь еще не истратил свой бонус за экспедицию.

Годвин с кружкой в руке отвел Мэллори подальше от остальных пьющих. Осторожно оглянувшись, он снял очки и поглядел Мэллори в глаза.

– Нед, вы верите в свою удачу?

Мэллори задумчиво взялся за подбородок:

– Продолжайте.

– Букмекеры расценивают шансы “Зефира” очень низко, ставки – десять к одному.

– Я не игрок, мистер Годвин, – хмыкнул Мэллори. – Дайте мне надежные факты и доказательства, вот тогда я приму решение. Я же не какой-нибудь заполошный дурак, чтобы надеяться на не заработанные в поте лица богатства.

– В Вайоминге вы рисковали – рисковали жизнью.

– Да, но тогда все зависело от моих собственных способностей и способностей моих сотоварищей.

– Вот именно! – воскликнул Годвин. – Я стою в точности на тех же позициях! Если вы никуда не торопитесь, я хотел бы рассказать вам о нашем Братстве паровых механиков. – Он понизил голос. – Глава нашего профсоюза, лорд Скоукрофт... Лорд, а в недобрые старые времена простой Джим Скоукрофт, один из лучших наших агитаторов. Но мало-помалу Джим примирился с радикалами, теперь он богат и уже посидел в парламенте и все такое прочее. Умный мужик, очень умный. Когда я пришел к нему с планами постройки “Зефира”, он ответил мне точно так же, как вы сейчас: факты и доказательства. “Мастер первой степени Годвин, – сказал он, – я не могу субсидировать ваш проект из заработанных тяжким трудом взносов нашего Братства, если вы не сможете показать мне черным по белому, какую это принесет нам выгоду”. Тогда я сказал ему: “Ваша светлость, личные паровые экипажи – предмет роскоши, а их изготовление – одна из самых выгодных отраслей производства в империи. Когда мы выйдем на Эпсом-Дауне и наша машина оставит конкурентов далеко позади, вся аристократия встанет в очередь за знаменитой продукцией паровых механиков”. И так оно и будет, Нед.

– Если вы выиграете гонку, – охладил его пыл Мэллори.

Годвин серьезно кивнул:

– Я не даю твердых обещаний. Я – механик; мне ли не знать, как железо может гнуться и ломаться, рваться и ржаветь. Вы тоже знаете это, Нед, ведь сколько раз чинил я у вас на глазах этот проклятый форт, чинил, пока мне не начинало казаться, что еще чуть-чуть и я сойду сума... Но я полагаюсь на факты, на цифры. Я знаю перепады давления и мощность двигателя, вращательный момент и диаметр колес. Если не случится какой-нибудь дурацкой поломки, наш маленький “Зефир” промчится мимо соперников, как будто они вкопаны в землю.

– Звучит великолепно. Я рад за вас. – Мэллори отпил из кружки. – Ну а что будет, если поломка все-таки произойдет?

– Тогда, – улыбнулся Годвин, – я проиграю и останусь без гроша за душой. Лорд Скоукрофт был весьма щедр – по своим меркам, – но в таком проекте, как наш, не обойтись без непредвиденных расходов. Я вложил в эту машину все – и бонус за экспедицию от Королевского общества, и даже небольшое наследство, оставленное мне незамужней тетушкой, да будет земля ей пухом.

Мэллори был потрясен.

– Как, абсолютно все?

– За исключением того, что я знаю,уж это-то, слава Господу, никто у меня не отберет, – криво усмехнулся Годвин. – Прокормлюсь ремеслишком. Если что, снова завербуюсь в экспедицию Королевского общества, платят там вполне прилично. Но я рискую всем, что у меня есть в Англии. Или грудь в крестах, или голова в кустах – безо всяких промежуточных вариантов. Мэллори снова помял подбородок.

– Я поражаюсь вам, мистер Годвин. Вы всегда казались мне таким практичным.

– Доктор Мэллори, сегодня на меня будут смотреть сливки британского общества. Премьер-министр здесь. Принц-консорт здесь. Леди Ада Байрон здесь и, если верить слухам, делает крупные ставки. Ну когда еще представится второй такой шанс?

– Да, я понимаю вашу логику, – задумчиво кивнул Мэллори, – хотя и не совсем с ней согласен. Но, с другой стороны, в вашем положении подобный риск вполне допустим. Насколько я помню, вы не женаты.

Годвин отхлебнул эля.

– Как и вы, Нед, – Годвин приложился к кружке, – как и вы.

– Да, но у меня сидят по лавкам восемь младших братьев и сестер, мой старый отец смертельно болен, а мать еле ходит. Ревматизм. Я не могу рисковать средствами к существованию своей семьи.

– Ставки десять к одному, Нед. Это же просто смешно! И какой идиот их назначил! Тут бы вернее было пять к трем в пользу “Зефира”.

Мэллори промолчал.

– Жаль, – вздохнул Годвин. – А мне так хотелось, чтобы кто-нибудь из друзей выиграл на этих скачках, выиграл по-крупному. Сам-то я этого сделать не могу. Очень хотелось бы, но потратил на “Зефир” все, до последнего фунта.

– Пожалуй, я сделаю небольшую ставку, – осторожно сказал Мэллори. – Во имя дружбы.

– Поставьте десять фунтов за меня, – вскинул голову Годвин. – Десять фунтов, в долг. Если вы проиграете, я найду со временем способ рассчитаться. Если выиграете, мы разделим сто фунтов поровну. Ну, что скажете? Вы согласны?

– Десять фунтов... Большие деньги.

– Я сумею рассчитаться.

– В этом-то я ничуть не сомневаюсь... – Отказаться было невозможно. Этот человек дал Тому место в жизни, и Мэллори чувствовал себя перед ним в долгу. – Хорошо, мистер Годвин. Только для вас.

– Вы не пожалеете. – Годвин сокрушенно отряхнул засаленные рукава сюртука. – Пятьдесят фунтов мне совсем не помешают. Удачливый изобретатель, уверенно поднимающийся и так далее, не должен одеваться как священник из глухой деревушки.

– Вот уж не подумал бы, что вы станете сорить деньгами на такую ерунду.

– Это не ерунда – одеваться в соответствии со своим положением. – Годвин окинул Мэллори цепким взглядом. – Это ведь ваш старый, еще вайомингский плащ, верно?

– Весьма практичная одежда, – кивнул Мэллори.

– Только не для Лондона. Не для того, чтобы читать лекции светским дамам, воспылавшим любовью к естественной истории.

– Я не стыжусь того, что я есть, – набычился Мэллори.

– Ну да, – кивнул Годвин. – Простецкий парень Нед Мэллори является на скачки в кепке механика, чтобы ребята не робели, встретившись со знаменитым ученым. Я знаю, почему вы так сделали, Нед, и мне это очень нравится. Но помяните мое слово, когда-нибудь вы станете лордом Мэллори, это уж как Бог свят. У вас будет шелковый фрак и ленточка в петлице, ордена и медали ото всех научных обществ. Это же вы откопали сухопутного левиафана, сумели разобраться в неразберихе его окаменелых костей. Так что, Нед, пора взглянуть правде в глаза.

– Все не так просто, как вы думаете, – возразил Мэллори. – Вы не знакомы с политикой Королевского общества. Я – катастрофист [48]. А когда дело доходит до раздачи должностей и наград, заправляют всем униформисты [49]. Люди вроде Лайелла [50] или этого проклятого дурака Радвика.

– Чарльз Дарвин – лорд. Гидеон Мэнтелл [51] – лорд, а его игуанодон – просто креветка по сравнению с вашим бронтозаврусом.

– Не говорите дурно о Гидеоне Мэнтелле! Он – величайший ученый, каким когда-либо славился Сассекс, и он был очень добр ко мне.

Годвин заглянул в свою пустую кружку.

– Прошу прощения, – сказал он. – Мне не следовало высказывать свое мнение так откровенно, я и сам это понимаю. Здесь не дикий Вайоминг, где все мы сидели у лагерного костра, не зная чинов и различий, и чесали языками о чем ни попадя.

вернуться
48.Катастрофист – последователь теории катастроф, согласно которой в истории Земли периодически повторяются события, внезапно изменяющие первоначально горизонтальное залегание горных пород, рельеф земной поверхности и уничтожающие все живое. Концепция была выдвинута в 1812 г. французским ученым Жоржем Кювье для объяснения смены фаун и флор, наблюдаемых в геологических породах, за период времени с библейского сотворения мира.

вернуться
49.Униформисты – приверженцы униформизма. Униформизм – геологическая гипотеза, согласно которой в геологическом прошлом действовали те же силы и с той же интенсивностью, что и в настоящее время; поэтому для выяснения событий геологического прошлого можно переносить без поправок знания, полученные при изучении современных геологических явлений. Гипотеза выдвинута Джеймсом Хаттоном (1726-1797), термин же введен в 1832 г. Уильямом Уэвеллом.

вернуться
50.Чарльз Лайвлл (1797-1875) – английский естествоиспытатель, развивал учение о медленном, постепенном изменении земной поверхности под влиянием постоянных геологических факторов. Наиболее видный сторонник униформизма, перенес идеи Хаттона из геологии в биологию, заложил фундамент, на котором Дарвин вскоре основал теорию эволюции. Основной труд Лайелла – многотомные “Принципы геологии” (начало 1830-х; исправленный и дополненный вариант – 1860-е).

вернуться
51.Гидеон Олджертон Мэнтелл (1790-1852) – английский врач, геолог и палеонтолог. Обнаружил останки четырех из пяти видов динозавров, известных в его время, в том числе игуанодона. Вел раскопки преимущественно в Сассексе.