- Там твой Пол, Джон. Твой. Ты позволишь ему и дальше страдать в одиночестве?
- У него есть Линда. Не думаю, что он так прямо уж и страдает.
- Линда – заплатка, ты же сам это понимаешь. Почти идеальная, лучшая из всех возможных. Но заплатка. Донорский орган. Зачем ты так с ним?
- Как так, Денни? – рассмеялся Джон. – Я ведь еще даже не ходил к тому кудеснику.
Но он пошел к нему уже на следующий день – просто потому что слова Денни пробудили в нем голос совести, который Джон никак не мог утихомирить. В нем давно умерло желание вернуться, но осталось дурацкое чувство долга, чувство вины перед детьми и Полом, и он отправился к изобретателю просто для галочки, искренне надеясь, что у того ничего не выйдет.
Домик ученого выглядел точно так же, как и в 1980-м в родном для Джона мире. Да и хозяин его мало изменился за прошедшие почти десять лет. В углу его гостиной по-прежнему валялся ржавый хлам, гордо именуемый машиной времени, и ученый с огромным интересом выслушал рассказ Джона, сразу же поверив каждому его слову.
- Я это знал! Я это чувствовал! – взволнованно перебил его он дрожащим голосом. – Что мы не сами по себе тут существуем, а отпочковались от основной ветки истории. Все данные об этом говорят! – и он похлопал ладонью по груде ржавого лома. – Но я пока и понятия не имею, как можно Вас вернуть назад и возможно ли это в принципе. Но теперь, когда у меня есть задача, я буду работать над ее решением. Только дайте срок – и я обязательно что-нибудь придумаю!
Джон вежливо поблагодарил ученого и покинул его скромный маленький домик, немного постояв в саду у порога, вспоминая их последнюю сцену с Полом. Он задержался на несколько минут и на дороге, где Макка тогда припарковал свое авто. Джон стоял там с закрытыми глазами, пытаясь уловить в своем сердце отголоски боли или ностальгии. Но ничего не дрогнуло в его душе, и он спокойно закурил и быстрым шагом направился ловить такси.
В последнее время он начал привыкать к своему новому состоянию – душевной пустоте и безразличию к миру, который он покинул вот уже 20 лет назад. Столько душевных сил и переживаний он вложил в этот новый мир, который и появился на свет исключительно благодаря его стараниям, что Джон просто не мог покинуть его, чтобы вернуться туда, где исправить что-либо уже не представлялось возможным. В мир, где снова будет пусто и холодно, где единственной радостью станут редкие обжимания с Маккой по гостиничным номерам. Нет, Джон просто не мог вернуться.
Сумасшедший изобретатель периодически выходил с ним на связь, сообщая о некоторых своих успехах. Потом надолго пропадал, и через несколько лет Джон уже перестал бояться, что ученому вдруг удастся вся эта безумная затея по возвращению Леннона в мир живых. Его, безусловно, томило одиночество, и после того, как Уингс встали на ноги к концу 70-х, он прекратил шататься по публичным домам, отыскал телефон Мэй Пэнг и в считанные дни завоевал ее сердце. Наверное, он мог бы и официально жениться на ней, но его все еще удерживал факт женитьбы на Йоко, пусть и неактуальной в этом мире, а Мэй, безумно полюбившая его, была согласна на все, став его второй Линдой. Детей у них не случилось, и Джон был отчасти этому рад – ему хватало редких встреч с местным Джулсом, для которого он был просто каким-то пожилым мужчиной, другом отца.
Изобретатель снова позвонил спустя около шести лет после того, как Джон появился на его пороге. Он долго мямлил и извинялся и, наконец, с глубоким вздохом произнес:
- Все тщетно, мистер Леннон. Эта задача мне не под силу. Она невыполнима. Вероятно, мой альтер эго в основном мире был абсолютно прав: вы застряли здесь навечно.
Губы Джона непроизвольно растянулись в полубезумной улыбке: он остается здесь НАВСЕГДА.
========== 7. ==========
Пол устало опустился на табурет за роялем, снял с плеча гитару и посмотрел в окно: розовые кусты возле студии заливал промозглый октябрьский дождь. Кусты, названные когда-то в его честь. Нэнси накануне улетела по делам в НьюЙорк и обещала пробыть там около недели, и сегодня он пойдет гулять с Беатрис в одиночестве, в очередной раз изо всех сил натягивая на себя улыбку при встрече с ее матерью.
Новые песни давались все тяжелее. Точнее, идей в голове было по-прежнему много, но все меньше из них казались Полу стоящими. Все реже Джон в его голове кричал: бинго! Все труднее было подобрать слова к мелодиям, которые по-прежнему лились из-под его пальцев, стоило ему только сесть за пианино или взяться за гитару. Он давно перестал их записывать и хранить. Их было так много в его голове, да и он в любой момент мог написать другую мелодию, напрочь забыв о предыдущей. Да, он до сих пор мог себе это позволить. Даже в свои 74. Он пробежал по-прежнему ловкими пальцами по клавишам и попытался что-то напеть. Голос вот уже лет 10, как звучал совсем не так, как когда-то. Вряд ли он теперь когда-нибудь сможет спеть на концерте что-нибудь вроде So Bad или Girlfriend. Не говоря уже о Wanderlust, он ее и 20 лет назад не мог петь так, как спел для альбома, когда душа кричала и плакала, а связки так великолепно ей подчинялись, что даже Джордж восхищенно назвал ее лучшим вокалом Пола во всей его жизни.
Дождь все не прекращался. Пол захлопнул крышку рояля, почесал переносицу и направился к выходу: надо было успеть забрать Беатрис из школы до появления там Хизер. В этот самый момент зазвонил телефон. Пол достал аппарат, к которому все никак не мог привыкнуть. Звонил Денни. И Пол отчего-то очень обрадовался его звонку.
- Безумно рад тебя слышать, приятель. Серьезно. Спасибо, что позвонил. Может, у тебя найдется минутка, и мы встретимся сегодня и поболтаем? Вспомним старые добрые времена…
- Пол, ты читаешь мои мысли. За этим я и звоню. Я хотел предложить тебе…может, ты бы не отказался… в общем, поработать со мной. На совместный концерт я, конечно, и не надеюсь, но, может, какие-то студийные записи или пара старых песен на сцене… Как ты на это смотришь?
Пол улыбнулся. Не так давно подобное предложение ему уже высказывал Ринго: совместный концерт и никаких гвоздей. Но Пол осознавал все безумие этой затеи: стучать на барабанах даже полтора часа подряд Ринго уже не сможет, тем более в тех энергичных вещах, с которыми выступает Пол. Приглашать его в качестве гостя на пару песен? Отчего бы и нет? Но от совместного концерта Пол мягко уклонился, и теперь не понимал, что ему отвечать Денни. Денни, конечно, далеко не Ринго и до сих пор находился в блестящей профессиональной форме, хотя в последнее время вел довольно беспорядочный образ жизни. Стоило бы его послушать в студии, чтобы понять, что к чему, но сама мысль о совместном концерте с ним отозвалась в Поле сладкой ностальгией по Уингс и 70-м, когда было весело, тепло и хорошо, когда была жива Линда, а Джимми еще как-то боролся со своей зависимостью. Когда Денни еще не возомнил себя музыкальным богом, способным и без Пола потрясти человечество…
- Приходи сегодня ко мне в студию, скажем, часам к 8. Мы поджемуем и все обсудим. Только ты и я.
Денни пришел с гитарой. Он все так же нервно помаргивал и робко улыбался, переступая порог студии. 35 лет назад он решил, что может обойтись и без Уингс, но уже через несколько лет понял, что Уингс – это главное событие в его жизни, и он упустил его, упустил свой шанс остаться на коне, променяв его на мнимую свободу и независимость, на обиду на Пола, что тот даже спустя 10 лет после расставания с Джоном все же предпочел скорбеть по последнему и забросить Уингс, нежели идти хоть на какой-то контакт с Денни. А теперь…теперь Денни готов был упасть прямо там на колени и целовать Полу ботинки за одну только возможность снова выступить с ним вместе, снова увидеть слева от себя так врезавшийся в память родной профиль – потный и счастливо улыбающийся. И вот Пол стоял перед ним, потом, увидев его, бросился к нему навстречу, обнял его, начал расспрашивать про гитару, и Денни почувствовал, что готов расплакаться прямо здесь и сейчас.